Компот из сладкой лжи

Раздался мелодичный звонок в дверь. Надя положила альбом, встала и направилась к выходу, чтобы впустить уборщицу.

Глава 39

Подергав за ручку, Надя нащупала специальную кнопку. Через проем открытой двери ей в лицо ударил поток свежего воздуха. Одно из окон напротив было раскрыто.

— А я покурить хотел, чтобы не в квартире. — В нескольких шагах от нее стоял водитель Тураева.

— Сергей? — полувопросительно произнесла Чарушина.

— Он самый. Максим Викторович прислал.

— А разве он сам не приедет? — По сути Наде было все равно, приедет Тураев или нет, сейчас ее заботили совсем другие дела. И все же она планировала поговорить с ним в самое ближайшее время. Разговор должен был получиться довольно щекотливым, так что даже лучше, если она сможет основательно к нему подготовиться.

— Да у него там полный завал. Допоздна будет на заводе.

— Понятно, — Надя потопталась на пороге. — Очень кстати, что вы приехали. Мне нужно сейчас уйти, а я обещала Максиму Викторовичу, что прослежу тут… за всем…

Сергей достал сигареты и отошел к окну.

Наденька некоторое время смотрела в спину водителя, а затем спросила:

— Скажите, Сергей, вы ведь не будете против, если мы обсудим с вами кое-что? Так сказать, приватно.

— Конечно. Почему нет?

— Хорошо, — Чарушина прикрыла дверь и подошла ближе. — Мне необходимо узнать некоторые подробности о том дне, когда все это случилось с женой Тураева.

— Так я ничего не знаю, — Сергей прикурил и прислонился плечом к стене.

— Но ведь это вы обнаружили, что ее нет в доме? Как это произошло?

— Просто ставил хозяйский автомобиль в гараж и увидел, что ее машины нет.

— Ага… А сама Лиза, какой она вам показалась? Вообще. Вы ведь пересекались с ней?

— Нет. — Сергей вытянул руку и стряхнул пепел вниз. — С чего бы мне с ней пересекаться? Я водитель Тураева.

— А как же какие-то поручения, покупки… Ну, не знаю, помощь в ремонте?

Водитель усмехнулся:

— Скажете тоже. Я не нанимался за бабскими покупками ездить. — Он глубоко затянулся, пристально разглядывая Надю. — Может и вы мне тогда расскажете? Каково это?

— Что? — растерялась Чарушина.

— Знать, что твой мужик чужую бабу задушил, а потом свалил?

Надя почувствовала, как к ее щекам прилила кровь. Она открыла рот и несколько секунд пыталась выровнять дыхание. Вопрос водителя, да еще заданный таким тоном, обескуражил и будто вновь поднял ил с ее души, как со дна реки.

— Я не собираюсь обсуждать с вами свои дела! — выпалила она ту же фразу, которую до этого говорила Кораблеву.

"Господи, словно в прошлой жизни!.."

— А я, значит, должен с вами свои дела обсуждать? — весело парировал водитель и коротко хохотнул.

До этого Наденька старательно избегала общения с подобного рода мужчинами. Ну что могло быть у нее общего с человеком, который даже во время курения не вытаскивает изо рта жевательную резинку, а также не стесняется пускать дым в ее сторону? Нет, ей и Половикова предостаточно… Однако за эти несколько дней Чарушина успела осознать, что судить о человеке по внешней обертке действительно глупо и непрофессионально, поэтому она облокотилась руками о подоконник и тихо произнесла:

— Каково это знать, что тебя предал любимый человек? Странный вопрос…

Она смотрела прямо перед собой на живущий своей жизнью город. Ветер шевелил ее волосы и холодил все еще пылающее лицо. Там, внизу, ездили машины и ходили люди. Мамы гуляли с детьми в том самом парке, о котором говорил Тураев, и Надя хотела так же, как они, катить коляску по асфальтовой дорожке, и чтобы рядом шел Ржевский и рассказывал ей о том, как он ее любит. Сквозь детский гомон и шум листвы она бы прислушивалась к его голосу и сладко вздрагивала, когда их ребенок морщил бы крошечный носик от легкого дуновения ветерка…

— Если бы я только могла хоть что-нибудь изменить… Вернуться в тот торговый центр, не ездить на дачу… — пробормотала она и перевела взгляд на водителя. — Вам, наверное, кажется, что это все женские нервы. Но разве с мужчинами подобного не происходит?

Его челюсти, сделав очередное жевательное движение, застыли. Наденька успела разглядеть, что глаза у него очень темные, почти черные, зрачки едва различимые, отчего и взгляд кажется таким невероятно тяжелым.

— Я не понимаю, — покачал он головой.

— Дело в том, что, когда доверяешь, становишься слабым, уязвимым, и не ждешь подножки в самый неподходящий момент. Ты думаешь, что занимаешь свое законное место, но кто-то уже дышит тебе в спину. Но есть еще один вариант: ты сам воспользовался тем, что тебе никогда не принадлежало. И вот это, наверное, самое страшное. Принять подобное порой просто невозможно. Но надо. Простите меня, Сергей, это все, наверное, сложно понять… — Надя вздохнула и вновь посмотрела в окно.

Мимо пролетел окурок.

— Все совершают ошибки, — раздался его голос совсем рядом.

— Согласна. Но чтобы убить человека, нужно очень его ненавидеть.