Комсомолец 3 (СИ)

«…Я хотел оставить Альбине Нежиной пакет с конфетами, — продолжал разбирать мои каракули капитан, — но её отчим не взял их у меня — велел самому отнести подарок к Альбине в комнату. Я так и сделал. А потом увидел, что мужчина закрыл входную дверь и своим телом загородил мне проход к ней. Александр Александрович Кузин потребовал, чтобы я одолжил ему денег, как он сказал, до зарплаты. Но я отказался давать ему деньги. И тогда он разозлился и стал меня избивать. Он несколько раз ударил меня по голове. В больнице мне потом сказали, что у меня, возможно, сотрясение мозга. Александр Александрович Кузин меня бил и обзывал. Но я не желал расставаться с деньгами. Говорил ему, что денег не дам. И тогда Кузин достал из кармана нож. Стал мне им угрожать. Заявил, что отрежет мне язык. Я попытался защититься: прикрыл рукой шею…»

— Ну… тут всё предельно ясно, — сказал милиционер. — Доигрался Кузин. Это ему не сожительницу бить! Допился, ёлки-моталки.

Он покачал головой. Придвинул к себе пепельницу, стряхнул в неё пепел с сигареты. Зажмурил правый глаз, затянулся табачным дымом. Капитан не показался мне раздражённым — несмотря на то, что беседовал со мной в субботний вечер (я удивился, что общение со мной не отложили до понедельника). Обращался ко мне вежливо, даже слегка по-приятельски. Напоил меня чаем (поинтересовался, где я раздобыл «Индийский» для Нежиной), накормил печеньем.

В милиции я вёл себя скромно — в плане разговоров. Но от угощения не отказался. Уминая печенье «Юбилейное» (точно такую же пачку мне в больничную палату приносила Дарья Степановна Кирова), я подумал, что на чаепитие сегодня всё же попал. Вот только гонял чаи вовсе не там, где планировал; и не в той компании, на которую рассчитывал. И волновала меня теперь не судьба Кузина. А когда я снова попаду в квартиру Королевы — если вообще меня туда теперь позовут.

«…Но руку Александра Александровича удержать не смог. Нож Кузина вонзился мне в плечо. Не знаю, насколько глубоко. Было очень больно — намного больнее, чем обычные уколы. Врачи мне потом сказали, что рана может загноиться, что мне придётся приходить в больницу на осмотр и перевязку. Кузин выдернул из моей руки клинок. Я побоялся, что он ударит меня ножом снова. И попадёт уже не в руку, а в живот или в шею. Потому попросил его не убивать меня. Заявил, что отдам ему деньги, которые он требовал. Передал Александру Александровичу Кузину пятирублёвую купюру. Она лежала у меня в кармане отдельно от других денег. Нечаянно испачкал пятёрку своей кровью. Поэтому отличить узнать её будет несложно. Александр Александрович получил от меня деньги и разрешил мне уйти. Я добрался до квартиры его соседки, где мне оказали первую помощь…»

— А ведь Кузина не раз предупреждали, что первое же заявление, и он отправится лес валить, — сказал капитан. — Не послушал нас дурень. Бывает. Ну… туда ему и дорога.

Милиционер вздохнул.

— Александр Иванович, только мне вот что не понятно, — сказал он. — Сан Саныч хотел вам язык вырезать или собирался перерезать горло?

— Товарищ капитан…

— Сергей Андреевич.

— Сергей Андреевич, — сказал я. — Я про горло и не писал. Чего не было — того не было. Про горло от Александра Александровича ничего не слышал… или не запомнил. Говорил он только про язык. Водил вот так ножом перед моим лицом…

Продемонстрировал, как именно Сан Саныч вычерчивал клинком линии в воздухе.

— …Я шею закрыл…

Поморщился от боли, когда пошевелил левой рукой.

— …Сам не знаю, почему. Наверное, от испуга. Или как-то понял, куда он целил.

Я пожал плечами.

— А может он и не хотел тыкать ножом в мою шею. А намеренно проткнул мне руку. Я… не помню. Так быстро всё произошло… Помню, что хотел ему помешать… Но не получилось: сил не хватило. Я недавно только из больницы выписался. Не окреп ещё…

— Да, да, — сказал милиционер. — Я помню. Тот случай с участием дочери товарища из горкома. Моих коллег из-за него… М-да. Слышал о вашем январском приключении, Александр Иванович. Хотя само дело, признаюсь, не читал: своей работы было много.

Капитан положил бумагу на стол, лукаво улыбнулся (по-приятельски, едва ли не как лучшему другу), пригладил усы (ну точно, как это в фильмах о Шерлоке Холмсе делал доктор Ватсон!). Еще при прошлых встречах с ним мне так и хотелось спросить: не родственник ли капитан Виталию Мефодьевичу Соломину. Но не спросил (к слову не пришлось). Хотя узнал, что фамилия у этого милиционера вовсе не Соломин — Александров. Подумал: а может, и «Соломин» — лишь творческий псевдоним артиста?

— Я так вам скажу, Александр Иванович, — произнёс милиционер, — с этим происшествием, в общем, всё ясно. Елки моталки, здесь особенно и разбираться не с чем! Кузин ответит за свой поступок по всей строгости закона. Никто особенно и не удивился тому, что он сделал. Хотя сам он после задержания нёс бред о том, что вы вломились в его дом с оскорблениями и угрозами…

Он махнул рукой — будто отмёл мои возражения.