Комсомолец

Через час я добрался до опушки. Причина так сближаться с границей была проста. Мне хотелось посмотреть на нее, еще мирную, довоенную, и навсегда запечатлеть в своей памяти. Ведь до начала войны осталось меньше суток. Сегодня было двадцатое первое июня, суббота, пол-одиннадцатого. А мне требовалось еще найти хорошее место для лагеря, обустроиться и начать охоту на бандитов, что будут резать связь и отлавливать связных с заставы, конкретно этой. Я понимаю, что не могу помочь всем, но хотя бы тылы этой заставы подчищу.

Оставив коня и повозку на дороге — она была малоезженой, — я приблизился к опушке и посмотрел, что впереди. Как и ожидалось, дорога эта вела именно к заставе. Впереди были видны сборные каркасные домики, окрашенные в зеленый цвет, вышка, где маячила фигура часового, также был часовой на въезде у шлагбаума. Чуть сбоку, в низине, которую нельзя было видеть с берега противника, был устроен спортгородок, и там десяток молодых парней в белых майках и синих трусах отрабатывали спортивный наряд. Кто на турнике, кто бегал вокруг площадки, а двое вообще вроде как боксировали. Зрение у меня, конечно, хорошее, но лучше залезть на дерево и воспользоваться биноклем. Заодно и другой берег Буга разгляжу. Полюбопытствую, так сказать.

Поднявшись по ветвям осины на четырехметровую высоту, я достал бинокль и стал обозревать окрестности. Сидел я, естественно, не на самой опушке, а в глубине леса, так что была надежда, что меня не заметят. Хотя патрули или секреты с тыла заставы должны быть, не могло не быть. Однако я их пока не обнаружил.

Когда, налюбовавшись видом на другой берег, я было собрался спускаться, мне неожиданно повезло. Там как раз шел наряд из двух немцев с овчаркой на поводке. С интересом на них посмотрел, похмыкал и только тогда начал спускаться. Дальше я нашел чуть в стороне место для лагеря и стал его обустраивать.

Думаю, меня обнаружили по едва заметному дымку от костра, на котором начала бурлить похлебка. Мясо уже почти было готово, а крупу я бросил только что. Рядом пыхтел чайник.

Эпизодически я вставал и приближался к опушке, поглядывая на заставу, так что трех погранцов, что уже прошли полдороги до опушки, заметил сразу.

Вернувшись к костру, я стал готовить стол. Пора было встречать гостей.

— Добрый день, — поздоровался крепкий, но невысокий старшина, подходя к моему лагерю. Один из бойцов по небольшому кругу обошел лагерь с другой стороны, осматривая повозку и лениво отмахивающегося от мух хвостом Красавца. Второй пограничник отошел чуть в сторону и контролировал окрестности. Так что общаться мне предлагалось исключительно со старшиной.

— И вам здравствовать, — кивнул я.

— Какими судьбами у нас?

— Служба, — достав чистой рукой из кармана лист бумаги, я протянул его старшине, а пока он читал, продолжил нарезать остатки каравая, что вчера не доел. По идее, на четверых должно хватить. — Не обедали еще?

— Обед у нас по распорядку через час, — задумчиво ответил старшина.

— Тогда со мной поснедаете.

— Бумага серьезная. Только в ней не указано, для чего вы сюда прибыли, — вернув документ, сказал старшина, присаживаясь рядом на корточки.

— Вашего командира должны были предупредить о моем прибытии. Моя задача состоит в следующем: отлов и уничтожение бандформирований и националистических групп. Не знаю, в курсе вы или нет, скорее всего да: завтра начнется война. Не военный конфликт, а настоящая война. По всей западной границе немцы перейдут к активным действиям, а солдаты они хорошие, пол Европы нагнули. От информаторов мы получили сведения, что за два дня до войны диверсанты противника начнут лихачить на наших коммуникациях. Я тому сам свидетель, уничтожил одну группу, на которых уже была кровь наших людей. Вот и получается, что я прибыл для обеспечения безопасности связи заставы. Наверняка банды отрядили в тыл вашей заставы диверсионную группу, задача которой — нарушение связи. Как проводной, так и посыльной. Проще говоря, они ваших бойцов в засаде поджидать будут и отстреливать. Однако за свой тыл вы теперь можете быть спокойны, я тут подчищу.

— Хм, вы так в себе уверены?

— Не хочу хвастаться, но более чем. Опыт есть. Как раз у меня специализация подходящая — противодиверсионная деятельность в лесистой местности… Ну все, обед готов, просим к столу.

Пограничники не стали отказываться и, поглядывая по сторонам, приступили к трапезе. Ели прямо из котелка. У меня не было столько посуды, и так хорошо, что у каждого оказалась своя ложка.

Первое время только ложки стучали по котелку, ели молча, приглядываясь друг к другу. Чуть позже, когда я разлил чай в три наличные кружки — один боец подождет, — старшина спросил:

— А пса своего что не кормишь? — кивнул он на грустного Шмеля, лежавшего на животе рядом со мной.

— Горячее же, собакам нельзя давать горячее. Нюх может пропасть, вот остынет, тогда и поест. Он знает, привык уже.

Хлебнув чая, я на секунду замер, прислушиваясь. После чего встал и, сделав ладони локаторами, стал внимательно прослушивать лес, слегка крутя корпусом, пытаясь найти источник шума.