Комсомольский патруль

В начале мая в одном из районов Ленинграда произошло удивительное по своей дерзости ограбление. Бандиты напали на заведующего стационарным ларьком «Пиво-воды». Ларек этот в основном торговал водкой в розлив и потому обычно имел дневную выручку около полутора тысяч рублей. Инкассаторская машина к ларьку не подъезжала: заведующий сам ходил сдавать деньги в районный инкассаторский пункт.

Ровно в десять часов вечера он зажимал ногами потрепанный пузатый портфель и в присутствии дежурного дворника и постового милиционера вешал на дверь ларька замки (два больших, числившихся в инвентарной ведомости под названием амбарных, и один маленький, контрольный со вложенной внутрь бумажкой, на которой была подпись заведующего). Попрощавшись за руку с милиционером и дворником, он, важно выпятив живот, с портфелем под мышкой отправлялся в путь.

В день ограбления заведующий не пришел в обычное время сдавать деньги, и старший кассир-инкассатор забеспокоился.

— Что-то нету нашего «пиво-воды», — обратился он через барьер к своему приятелю, старичку контролеру, — не случилось ли чего? За три года первый раз у него опоздание.

Посоветовавшись, работники инкассаторского пункта позвонили в милицию. Оттуда навстречу заведующему немедленно вышел дежурный офицер. Постовой милиционер доложил, что ларек был закрыт в положенное время и заведующий уже с полчаса как ушел. Срочно вызвали служебную собаку.

Нашли заведующего быстро. Он сидел с проломленной головой за открытой дверью одного из подъездов. Портфеля при нем не оказалось. Придя в сознание, бедняга рассказал, что не успел он отойти и трехсот шагов, как навстречу ему попались два каких-то пьяных субъекта. Желая обойти их, он шагнул влево, поближе к подъезду дома, но один из пьяных, как бы нечаянно, толкнул его плечом, а другой, зажав рот, втиснул в раскрытые двери подъезда. Дальнейшего заведующий не помнил.

Грабителей найти не удалось. Дело стало уже забываться. Но один человек крепко его запомнил и намотал, как говорится, на ус.

Этим человеком был участковый уполномоченный отделения милиции капитан Петров. Пожилой уже, исполнительный офицер, он неспроста принял близко к сердцу происшествие с ограблением ларька «Пиво-воды». Дело в том, что на участке капитана Петрова находилась чайная, заведующий которой также каждый вечер самолично сдавал выручку в инкассаторский пункт.

Как правило, Петров приходил теперь перед закрытием в чайную и сам провожал заведующего. Так он поступил и в свой предсмертный вечер.

Чайная уже сворачивала торговлю, но посетителей было еще много. Подвыпившая компания за одним из столиков требовала принести для завершения по бутылке пива. За другим столиком раскисший от вина человек наигрывал на баяне какую-то грустную песенку, а высокая девочка-школьница тянула его за рукав, время от времени повторяя:

— Пап, а пап, мама сказала, чтобы ты домой шел. Пап, а пап...

Капитан Петров, сидя в сторонке за служебным столиком, слева от двери, ждал закрытия чайной. Скоро внимание его привлекли двое мужчин, расположившихся возле буфета. Остальные клиенты, расплачиваясь, постепенно покидали чайную, а эти двое упорно сидели за бутылкой пива, явно чего-то выжидая. Они недружелюбно поглядывали на капитана; затем один из них, молодой, среднего роста, с выпуклыми черными глазами-маслинами и тоненькими усиками, встал и, слегка прихрамывая на левую ногу, подошел к стойке буфета.

Лицо его показалось Петрову знакомым.

«Где-то я его недавно видел, — подумал капитан. — Где?..»

Еще секунда, и он, возможно, вспомнил бы, что видел этого человека во время драки на Старо-Невском проспекте, когда тот с удивительно неуместной в тот момент улыбкой поглядывал по сторонам. Но воспоминание тут же исчезло из памяти.

Покупая папиросы, человек с усиками задержался у буфета, по мнению капитана, дольше, чем это необходимо для столь пустякового дела. Что-то высмотрев, как показалось Петрову, он вернулся за столик. Видимо и не собираясь уходить, приятели развалились на стульях, задымили папиросами.

Капитан встал и, грузно шагая, подошел к ним.

— Гражданин, — обратился он к тому, который только что купил папиросы. — Расплачивайтесь и освобождайте помещение. Нельзя же так относиться к персоналу. Официантке тоже положено отдыхать.

Надвинув на брови козырек мягкой кепи-«лондонки» и поправив воротник синего плаща, черноглазый пробурчал:

— Сейчас.

Подождав несколько минут, побеседовав с буфетчицей, капитан вновь обратился к ним:

— Граждане, чайная закрыта, отправляйтесь домой.

Приятель человека с усиками, в таком же плаще и кепке, как и тот, нагловато ухмыльнулся:

— Пристал как банный лист! Ждешь, когда уйдем, чтобы буфетчица сто грамм подала? Садись, поставлю на бедность.

Капитан вышел из терпения.

— Вот что, — сказал он, подходя вплотную к столику, — ста граммами я как-нибудь, если захочу, сам себя обеспечу, а вы предъявите-ка документы. Посмотрим, что за богачи такие.