Был господин невысокого рода,Он деревнишку на взятки купил,Жил в ней безвыездно тридцать три года,Вольничал, бражничал, горькую пил,Жадный, скупой, не дружился с дворянами,Только к сестрице езжал на чаек;Даже с родными, не только с крестьянами,Был господин Поливанов жесток;Дочь повенчав, муженька благоверногоВысек – обоих прогнал нагишом, В зубы холопа примерного, Якова верного, Походя дул каблуком. Люди холопского звания — Сущие псы иногда: Чем тяжелей наказания, Тем им милей господа.Яков таким объявился из младости,Только и было у Якова радости:Барина холить, беречь, ублажатьДа племяша-малолетка качать.Так они оба до старости дожили.Стали у барина ножки хиреть,Ездил лечиться, да ноги не ожили…Полно кутить, баловаться и петь! Очи-то ясные, Щеки-то красные, Пухлые руки как сахар белы, Да на ногах – кандалы!Смирно помещик лежит под халатом,Горькую долю клянет,Яков при барине: другом и братомВерного Якова барин зовет.Зиму и лето вдвоем коротали,В карточки больше играли они,Скуку рассеять к сестрице езжалиВерст за двенадцать в хорошие дни.Вынесет сам его Яков, уложит,Сам на долгуше свезет до сестры,Сам до старушки добраться поможет.Так они жили ладком – до поры… Вырос племянничек Якова, Гриша,Барину в ноги: «Жениться хочу!»– Кто же невеста? – «Невеста – Ариша».Барин ответствует: – В гроб вколочу! —Думал он сам, на Аришу-то глядя:«Только бы ноги Господь воротил!»Как ни просил за племянника дядя,Барин соперника в рекруты сбыл.Крепко обидел холопа примерного, Якова верного,Барин, – холоп задурил!Мертвую запил… Неловко без Якова,Кто ни послужит – дурак, негодяй!Злость-то давно накипела у всякого,Благо есть случай: груби, вымещай!Барин то просит, то песски ругается, Так две недели прошли.Вдруг его верный холоп возвращается… Первое дело: поклон до земли.Жаль ему, видишь ты, стало безногого:Кто-де сумеет его соблюсти?«Не поминай только дела жестокого,Буду свой крест до могилы нести!»Снова помещик лежит под халатом,Снова у ног его Яков сидит,Снова помещик зовет его братом.– Что ты нахмурился, Яша? – «Мутит!»Много грибов нанизали на нитки,В карты сыграли, чайку напились,Ссыпали вишни, малину в напиткиИ поразвлечься к сестре собрались.Курит помещик, лежит беззаботно,Ясному солнышку, зелени рад,Яков угрюм, говорит неохотно,Вожжи у Якова дрожмя дрожат,Крестится: «Чур меня, сила нечистая!»Шепчет: «Рассыпься!» (мутил его враг),Едут… Направо трущоба лесистая,Имя ей исстари: Чертов овраг;Яков свернул и поехал оврагом,Барин опешил: – Куда ж ты, куда? —Яков ни слова. Проехали шагомНесколько верст; не дорога – беда!Ямы, валежник; бегут по оврагуВешние воды, деревья шумят…Стали лошадки – и дальше ни шагу,Сосны стеной перед ними торчат.Яков, не глядя на барина бедного,Начал коней отпрягать,Верного Яшу, дрожащего, бледного,Начал помещик тогда умолять.Выслушал Яков посулы – и грубо,Зло засмеялся: «Нашел душегуба!Стану я руки убийством марать,Нет, не тебе умирать!»Яков на сосну высокую прянул,Вожжи в вершине ее укрепил,Перекрестился, на солнышко глянул,Голову в петлю – и ноги спустил!..Экие страсти Господни! виситЯков над барином, мерно качается.Мечется барин, рыдает, кричит,Эхо одно откликается!Вытянул голову, голос напрягБарин – напрасные крики!В саван окутался Чертов овраг,Ночью там росы велики,Зги не видать! только совы снуют,Оземь ширяясь крылами,Слышно, как лошади листья жуют,Тихо звеня бубенцами.Словно чугунка подходит – горятЧьи-то два круглые яркие ока,Птицы какие-то с шумом летят,Слышно, посели они недалеко.Ворон над Яковом каркнул один,Чу! их слетелось до сотни!Ухнул, грозит костылем господин.Экие страсти Господни!Барин в овраге всю ночь пролежал,Стонами птиц и волков отгоняя,Утром охотник его увидал.Барин вернулся домой, причитая:– Грешен я, грешен! Казните меня! —Будешь ты, барин, холопа примерного, Якова верного, Помнить до судного дня!«Грехи, грехи! – послышалосьСо всех сторон. – Жаль Якова,Да жутко и за барина, —Какую принял казнь!»– Жалей!.. – Еще прослушалиДва-три рассказа страшныеИ горячо заспорилиО том, кто всех грешней?Один сказал: кабатчики,Другой сказал: помещики,А третий – мужики.То был Игнатий Прохоров,Извозом занимавшийся,Степенный и зажиточныйМужик – не пустослов.Видал он виды всякие,Изъездил всю губерниюИ вдоль и поперек.Его послушать надо бы,Однако вахлакиТак обозлились, не далиИгнатью слова вымолвить,Особенно Клим ЯковлевКуражился: «Дурак же ты!..»– А ты бы прежде выслушал… —«Дурак же ты…» – И все-то вы,Я вижу, дураки! —Вдруг вставил слово грубоеЕрёмин, брат купеческий,Скупавший у крестьянЧто ни попало, лапти ли,Теленка ли, бруснику ли,А главное – мастакПодстерегать оказии,Когда сбирались податиИ собственность вахлацкаяПускалась с молотка.– Затеять спор затеяли,А в точку не утрафили!Кто всех грешней? подумайте! —«Ну, кто же? говори!»– Известно кто: разбойники! —А Клим ему в ответ:«Вы крепостными не были,Была капель великая,Да не на вашу плешь!Набил мошну: мерещатсяВезде ему разбойники;Разбой – статья особая,Разбой тут ни при чем!»– Разбойник за разбойникаВступился! – прасол вымолвил,А Лавин – скок к нему!«Молись!» – и в зубы прасола.– Прощайся с животишками! —И прасол в зубы Лавина.«Ай драка! молодцы!»Крестьяне расступилися,Никто не подзадоривал,Никто не разнимал.Удары градом сыпались:– Убью! пиши к родителям!«Убью! зови попа!»Тем кончилось, что прасолаКлим сжал рукой, как обручем,Другой вцепился в волосыИ гнул со словом «кланяйся»Купца к своим ногам.– Ну, баста! – прасол вымолвил.Клим выпустил обидчика,Обидчик сел на бревнышко,Платком широким клетчатымОтерся и сказал:– Твоя взяла! и диво ли?Не жнет, не пашет – шляетсяПо коновальской должности,Как сил не нагулять? —(Крестьяне засмеялися.)«А ты еще не хочешь ли?» —Сказал задорно Клим.– Ты думал, нет? Попробуем! —Купец снял чуйку бережноИ в руку поплевал.«Раскрыть уста греховныеПришел черед: прослушайте!И так вас помирю!» —Вдруг возгласил Ионушка,Весь вечер молча слушавший,Вздыхавший и крестившийсяСмиренный богомол.Купец был рад; Клим ЯковлевПомалчивал. Уселися,Настала тишина. ____Бездомного, безродногоНемало попадаетсяНароду на Руси.