Кому на Руси жить хорошо

«Счастливые» – Отечественные записки. 1870. № 2;

«Помещик» – там же.

После публикации первой части Некрасов, обдумывая дальнейший план работы, 26 февраля 1870 года обратился с письмом к поэту А. М. Жемчужникову, мнение которого высоко ценил: «Напишите мне, пожалуйста, Ваше мнение о последних главах „Кому на Руси жить хорошо“ во 2 № „Отечественных записок“. Продолжать ли эту штуку? Еще впереди две трети работы».

Жемчужников отвечал: «Две последние главы вашей поэмы „Кому на Руси жить хорошо“, и в особенности „Помещик“, – превосходны. Поверьте, что я не желаю расточать перед Вами учтивость и комплименты. Вы желаете узнать мое мнение, и я сообщаю Вам его правдиво и серьезно. Эта поэма есть вещь капитальная, и, по моему мнению, в числе Ваших произведений она занимает место в передовых рядах. Основная мысль очень счастливая; рама обширная, вроде рамы „Мертвых душ“. Вы можете поместить в ней очень много. Продолжайте; без всякого сомнения продолжайте! И не торопитесь окончить, и не суживайте размеров поэмы. Как из Вашего вопроса: продолжать ли поэму, так и из разных других современных литературных признаков, я заключаю, что Вы не находите вокруг себя несомненной, энергичной поддержки. Не обращайте на это внимания и делайте свое дело… В первый раз я не мог прочесть всего без остановки, спокойно. Я несколько раз вскакивал со стула и прерывал чтение в избытке удовольствия. Глава „Помещик“ мне понравилась особенно, как я уже сказал. Не буду перечислять тех мест в обеих главах, которые, по моему мнению, в особенности хороши, но укажу только на одно превосходное место; а именно – на три стиха: удар искросыпительный и проч., именно потому, что я прочел неодобрительный отзыв об этих трех стихах. Рецензент высказал здесь, по моему убеждению, поразительное непонимание. Этот крепостнический пафос, до которого незаметно для себя самого дошел Ваш помещик; эта лирическая высота, на которой он очутился так неожиданно и так некстати и с которой, опомнившись, сейчас же поспешил сбежать вниз, – это великолепно!»

Жемчужников прав: критические отклики на первую часть действительно не могли вдохновить Некрасова. В. Г. Авсеенко называл ее «длинной и водянистой вещью», которую «даже ревностнейшие друзья и поклонники г. Некрасова отнесли… к числу неудачнейших произведений их любимого поэта». Критик отмечал ее фельетонный характер, считая, что поэзия Некрасова является иллюстрацией «идей петербургского журнализма» и в изображении жизни слепо следует «квазинародной литературе» Решетниковых и Успенских.

Критик «Нового времени» В. П. Буренин снисходительно отнесся к «Последышу», а главы первой части назвал «слабыми и прозаичными в целом, беспрестанно отдающими пошлостью и только местами представляющими некоторые достоинства». «Рубленые стихи» ее «режут ухо прозаичностью».

Иначе подошел к оценке эпопеи обозреватель «Киевского телеграфа». Он отмечал правдивость Некрасова в освещении народной жизни: «…Поэт перестал бы быть верным истине, потому что светлые явления в простонародье чрезвычайно редки, а поэзия, по справедливому выражению одного нашего писателя, заключается в правде жизни». Цитируя речь Якима Нагого, рецензент писал: «Сколько здравого смысла и жизненной правды заключается в этих немногих словах и сколько снисходительности и сочувствия могут вселить эти строки к простому и незатейливому горю крестьянина, которое, однако, вследствие его невежества, находит исход только в пьянстве».

Нельзя не заметить, что и в этом, будто бы положительном, отзыве проявляется поразительная критическая глухота к эпической широте в освещении Некрасовым народной темы. Поэма трактуется как рядовое обличительное произведение в духе старой «натуральной школы». Критик не видит масштабности созданных Некрасовым народных характеров, жизнеутверждающего пафоса изображаемых им народных картин.

Отмечается как недостаток и свойственная природе эпического повествования композиционная рыхлость и расслабленность поэмы. Один из критиков пишет: «Поэма эта несколько растянута, в ней вы встречаете многие сцены совершенно излишние, мешающие общему впечатлению, напрасно утомляющие читателя и тем немало вредящие цельности впечатления. Но при всем том поэма Некрасова имеет неотъемлемые достоинства; в ней столько чувства, столько глубокого понимания жизни, что как-то невольно забываются все мелкие недостатки. Многие сцены этой поэмы прочувствованы и выражены так ярко и сильно, что невольно пробегаешь их по нескольку раз, и чем больше вчитываешься в них, тем прекраснее они кажутся».