Кому светит Большая Медведица (СИ)

- Нет, Аника, я впервые увидел тебя через окно вагона. Девушка, несущаяся по кромке леса на статном скакуне… - он поймал себя на мысли, что увлекается сентенциями, и вернулся к будничному тону, - а почему ты об этом спрашиваешь?

- Откуда тогда во мне берётся столько нежности, столько тепла, когда я вижу Вас? – больше не робея, искренне сказала Аника. – Разве это не отголоски того чувства, что я испытывала до травмы?

Кириллов был смущён и растроган одновременно, но он оставался врачом даже перед чувством пациента.

- Я сейчас тебе объясню, - голос его звучал неестественно ласково, и Аника почувствовала зарождающуюся в нём фальшь. – У меня нет оснований не доверять Тимуру. Ты и в самом деле любила его, но почему-то после травмы оно стало проецироваться на другого человека. Видимо, на того, кто оказался рядом с тобой в минуту опасности. Память наша избирательна, Аника, и на самом деле твоя любовь ко мне не имеет под собой оснований.

Аника с негодованием оттолкнула его руку, лежащую на её ладони.

- Разве для любви нужны основания? Что за глупую теорию проецирования Вы изобрели?! Неужели Вы не понимаете, что я люблю Вас по-настоящему?!

Кириллов твёрдо держался профессионального направления.

- Аника, тебе нельзя так волноваться. Ты ещё не совсем здорова, - строго сказал он, и снова завладел рукой девушки. – В медицине нередки случаи, когда пациент влюбляется в своего врача. Можно даже сказать, что это – норма. Положительные эмоции способствуют скорому выздоровлению. После выписки всё встаёт на свои места.

- А как же Вы будете без меня?

Он оторопел.

- То есть – как?

- Я слышала, что говорили медсёстры о Ваших отношениях с женой.

- Медсёстры? – устало переспросил Кириллов.

Значит, о том, что было интимной трагедией для двоих, знает теперь весь персонал. Что ж, больничный коллектив вроде второй семьи: Кириллов и сам частенько обсуждал с медсёстрами дела тех, кто отсутствовал на тот момент. А теперь объектом обсуждения стала его собственная персона. Неприятное ощущение.

Анику испугало его долгое молчание. Она тронула его руку и голосом, полным раскаяния, произнесла:

- Владимир Владимирович, простите меня. Я не хотела Вас обидеть.

Он улыбнулся в ответ.

- Ты не обидела меня. Просто ты ещё так… молода!

Аника не поняла, было ли это положительной или отрицательной характеристикой, но допытываться не стала. Настроение хирурга изменилось не в лучшую сторону, и она не возражала, когда он поднялся, чтобы уйти.

Оставшись одна, Аника продолжала думать над его теорией проецирования, но только мысли были о жизни Кириллова. Ей пришло на ум объяснение, почему он уделяет своей пациентке так много внимания. Насколько было известно Анике, для врача его поведение нормой не являлось.

Девушка на коне стала символом нового движения, нового начала, и начала удачного. Надо же было случиться, что конь споткнулся! Падение и возможная смерть девушки могли показаться Кириллову символическим крушением всех его надежд, и он спасает – не всадницу, а свою семью.

Возможно, Аника слишком увлеклась драматической стороной, но не так уж далеко от правды она была. Девушка стала для Кириллова не только символом, но и источником вдохновения, энергии, любви. Она давала ему то, чего лишила Лена из-за своей обиды несостоявшегося материнства – эмоциональную близость, душевное тепло и умиротворение. Что ещё нужно мужчине от женщины?

На следующий день Кириллов пришёл с книгой. Бережно положив её на прикроватный столик, он сказал:

- Я хочу, чтобы ты прочла её. Это продолжение романа Тадеуш-Доленги Мостовича «Знахарь».

- Я смотрела фильм.

- Да, я тоже. Великолепная работа. Эта книга, «Профессор Вильчур», завершает повествование жизни главного героя. Если тебе интересно, конечно, что произошло со знаменитым хирургом дальше…

Потом Кирилов пожалел, что принёс эту книгу. К вечеру он застал Анику в слезах, обильно увлажнивших последние страницы.

- Нельзя так безжалостно относиться к своим нервам из-за вымышленных персонажей, - обняв девушку за плечи, назидательно произнёс Кириллов, - у тебя ещё слишком хрупкое здоровье, Аника!

Она послушно вытерла скатившиеся слезинки, но когда заговорила, они продолжали звенеть в её голосе, смешиваясь с горечью:

- Глупая, глупая Люция! Как она могла разбить сердце такого человека? Ведь Вильчур был не только гениальным хирургом, это был великий человек – добрый, щедрый, бескорыстный! Нет, не любила она его, только обманывала…

- Её ненамеренный самообман простителен, - примиряюще сказал Кириллов, - ведь она была так же молода и неопытна, как и ты.

Так вот для чего он принёс книгу! Он не хотел повторения печальной истории. Аника собралась с мыслями, чтобы выглядеть убедительной и последовательной: