Кому светит Большая Медведица (СИ)

- Ни одно, если только оно не касается Димы Рыбакова, - Наташа прямо посмотрела ему в глаза, - но ты так считаешь, потому что думаешь, что Дима мёртв. Да, теперь он действительно мёртв. Несколько лет назад я солгала тебе сказав, что он погиб. Я сделала это ради Стеши – невыносимо было видеть, как ты, простив и снова приняв меня, отвергаешь её, хотя меньше всего девочка виновата в том, что появилась на свет. Я решилась на обман, чтобы спасти дочь. Знаешь, Руслан, этот шаг помог. Ты любил дочь, но ревновал её к биологическому отцу. Тебе была ненавистна сама мысль о том, что этот человек – не какой-нибудь случайный мужчина, а твой извечный соперник! – ходит по земле и тебя с ним связывает Стеша. Вместе с известием о мнимой гибели Димы, умирала потихоньку и твоя ревность. И хоть серьёзные стычки между тобой и Стешей прекратились, до конца холодной войны ещё далеко. Но теперь она вряд ли закончится, - она немного помолчала, подыскивая слова, и Руслан тоже молчал. Он же обещал не прерывать её. – Все эти годы я продолжала встречаться с Димой, но эти встречи были такими редкими! – с чувством воскликнула она и остановилась на полуслове, встретив взгляд мужа. Боль, страх, неверие, как когда-то и она не поверила в смерть Димы, отразились в его глазах. Словно кинолента, пронеслись перед Наташей сцены их совместной жизни – радостные и грустные, но всегда счастливые. Было страшно потерять Руслана в такую минуту, но ещё страшнее было бы жить с этой тайной. – Ты собираешься простить мне это?

Руслан оставался неподвижен.

- Я знаю, что между нами всё кончено, - набралась она смелости продолжить, чувствуя, как самообладание покидает её, - я осталась тебе верной с тех пор, как дала клятву, но не смогла вычеркнуть Диму из своей жизни. Он слишком много значил для меня. Может быть, он был единственным настоящим другом. Но я знаю, что даже дружеские встречи ты способен расценить, как предательство… Несколько недель назад Дима уехал в Южно-Сахалинск испытывать новые самолёты. Он обещал писать – все эти годы мы держали связь именно таким способом – но писем всё не было и я начала волноваться. Я связалась с диспетчером аэродрома, где он работал. Мне сказали, что Дима разбился при аварии. Мне нужно было побывать на его могиле, чтобы поверить в эту жестокую смерть, и до тех пор, пока я там не оказалась, во мне продолжала жить надежда, что его гибель – это какой-то глупый и ничтожный розыгрыш. Но всё оказалось правдой, - она перевела дыхание и вздохнула, - что ж, теперь Дима и в самом деле мёртв и больше не может стоять между нами. Как и всё остальное, - тихо добавила она, - я была в его квартире, взяла альбом с фотографиями Стеши, который он собирал со дня её рождения…

- Ах да! – со злой иронией воскликнул Руслан. – Ведь она его дочь!

Он развернулся и широким шагом направился к дому, словно убегая от всех этих слов. Наташа в нерешительности постояла, сняла очки и последовала за ним. В холле она увидела брошенные небрежно шарф и пальто, и заметила на полу мокрые следы, ведущие в их спальню. Слава Богу, дети были на учёбе, иначе Наташе пришлось бы уделять внимание им, в то время как её больше волновало состояние Руслана. Если он хочет расстаться с ней, пусть скажет об этом сейчас. У неё будет время собраться с мыслями и подумать о том, как жить дальше.

Она робко постучала в дверь и, не получив ответа, нажала на ручку. Дверь оказалась запертой. Наташа в нерешительности постояла возле неё, посещаемая отнюдь не горькими мыслями – впервые вход в её собственную спальню был ей недоступен и этот парадокс позабавил. «Неужели даже в таком состоянии я могу воспринимать шутки?» – удивилась она самой себе. А что ещё оставалось делать? В её намерения не входило вламываться в комнату: то, что она заперта, говорило, видимо, о желании Руслана никого не видеть и ни с кем не разговаривать. Его переживания были известны сейчас только ему одному, и Наташа дорого дала бы, чтобы хоть на мгновение приоткрыть завесу его страданий. Она прислушалась – за дверью были слышны шаги, шелест бумаги, затем всё стихло. Она удержалась от порыва постучать ещё раз и прошла в свой кабинет. Там она неспеша разделась, приняла душ, попросила Беатрис заварить крепкого чаю. Девушка, чувствуя, что произошло неладное, искренне беспокоясь за своих хозяев, тут же засуетилась. Наташа не произнесла ни слова, пока она сновала туда-сюда по комнате, и только один раз у неё вырвался возглас при взгляде на их семейную фотографию: «Ах, Беатрис, думала ли я когда-нибудь, что жизнь сыграет со мной такую злую шутку?!» Девушка ничего не ответила, лишь с состраданием посмотрела на женщину и тихо удалилась, незаметно оставив на подносе с чашкой плитку шоколада. Наташа улыбнулась попытке подсластить ей горькую жизнь, но к шоколаду не притронулась – мысли о Диме перебивали и голод, и любовь к сладкому.