Кому ты нужен

И Томасу, и его родителям приходила в голову мысль восстановить контакт с той девочкой, раз уж такая любовь случилась. Злая ирония состояла в том, что кроме имени Томас ничего про неё не знал. Пионерский лагерь, вторая смена, четвёртый отряд. Чёрт с ним! Можно поднять архивы и найти по имени, по фотографии. А если девочка забыла те короткие встречи после отбоя и одну сценку в спектакле, в которой девочка прыгала, а Томас ловил её за хрупкую талию? Если она не вспомнит Томаса по фотографии? Если у неё своя жизнь и в ней нет места для Томаса? Нет уж, пусть идёт как идёт: солдат, разведчик, диверсант. Томас не осознавал, что делал всё, чтобы прожить эту жизнь поскорее, раз уж так сложилось. Может, ему повезёт и в следующей жизни он будет более счастливым.

Теперь Томасу тридцать семь. На его счету десятки серьёзных дел. Реализация пяти последних операций была полностью на нём: от планирования до финала. Томас – главная звезда на небосклоне Управления. Томас знает, что он не единственный, но самый перспективный. Значит по соображениям целесообразности все сложные задачи будут поручаться ему, пока «Акела не промахнётся дважды». Затем – или уход на тренерскую работу, или Управление решит закрыть его вопрос раз и навсегда.

Томас знал свои перспективы, не сильно дорожил жизнью и развлекался как мог в предлагаемых обстоятельствах. Если бы жизнь сложилась чуточку иначе, Томас стал бы режиссёром. Больше, чем выступления на сцене, Томас любил постановку и организацию спектаклей. Были и задатки продюсера: Томас даже ненастоящие билеты «продавал» за ненастоящие деньги. Все говорили про реинкарнацию, допуская, что в Томаса при рождении вселился дух театрального режиссёра. Часто сам того не замечая, в свойственной для себя манере Томас делал работу с налётом артистизма, драматизма, в крайнем случае – клоунады.

Две несочетаемые черты характера слились в одном человеке и породили диверсанта, желающего зрительского признания и аплодисментов. Каждую операцию Томас планировал как спектакль: роли, реплики, реакция зрителей, катарсис в финале. Ему говорили: «Нужно убить – убей. Зачем ты цветок на подоконник поставил? Разве твоя жертва – профессор Плейшнер?» Однако работу Томас делал лучше прочих. Командиры наставляли Томаса: надо быть расчётливее, прагматичнее. Но ему хотелось шоу.

Томас посчитал бы личным оскорблением, если его самого убьют просто, незамысловато, без огонька. Пусть убийство Томаса войдёт в историю. Пусть получится учебное пособие для молодых диверсантов. Пусть снимут кино или хотя бы напишут книгу. Чёрт с ней, с книгой; пусть выйдет заметка на двести слов в местной хронике и сорокасекундный репортаж в новостях – хотя бы так. Но исполнителей, способных на такое представление – раз-два и обчёлся. Томас да ещё один диверсант в Москве. И если Брагин для Томаса – кумир и объект для подражания, то полковник Брагин даже не слышал про Томаса. Не тот у Томаса пока уровень выступлений, не та сцена. Если бы можно было диверсанту выбирать своего убийцу, то Томас однозначно предпочёл бы Брагина и захотел посмотреть всё представление от начала до конца. Ещё одна несбыточная фантазия Томаса.

Что на личном фронте? Четыре года Томас живёт с девушкой. Познакомились на дне рождения общего друга. Оба были без пары, и именинник посадил их рядом. Слово за слово, подружились. Потом поняли, что есть взаимное чувство. Может – любовь, может – что-то попроще. Наверное, всё-таки симпатия. Стали жить вместе. Инга намекала на брак, но Томас ещё не сказал ей, кем он работает на самом деле. Инга была симпатичной, доброй, умной и прагматичной, как тут принято. А для Томаса этот мир всепроникающей целесообразности так и не стал родным.

Годы ушли у Томаса на то, чтобы смириться с прагматичным укладом жизни. Только из этого ничего не вышло. Не мог Томас принять этот прагматизм как главную норму жизни: ты представляешь ценность для других по сумме своих ресурсов, которыми они могут воспользоваться. В этом смысле самые уважаемые люди – стоматологи. Ты можешь прийти к стоматологу в гости с бутылкой дешёвого венгерского вина и показать ему свои зубы. Он, конечно, назначит приём в кабинете, но первый совет ты получишь по-дружески, всего за два с половиной евро.

Томас был невыгодный друг. Никто не мог прийти к нему с бутылкой вина и получить совет. Томас – диверсант, только об этом никто не знает. Его прикрытием была компания, торговавшая с Советами вторчерметом. Нельзя принести водопроводный люк и прицениться у Томаса хотя бы в первом приближении, за сколько его можно сдать в металлолом.

Работа, которой не мог воспользоваться никто из знакомых, делала Томаса максимально бесполезным и ненужным. Добавляла дискомфорта всеобъемлющая меркантильность окружающих. Всё подвергается подсчёту, у всего есть цена и каждый должен вести баланс затрат и прибыл'eй.