Кому улыбается океан

И тогда Витя нажал на спуск. Он опоздал лишь на долю секунды, и это было непоправимо, как опоздание на самолет, на последний поезд метро, в магазин, который перед вашим носом закрыли на обед. Редчайший кадр, который мог бы украсить обложку «Огонька» и обречь на хроническую бессонницу репортеров всего мира, погиб безвозвратно. Я метался, стонал и рвал на себе волосы. Я был так неутешен, что Витя, сам убитый горем, тут же торжественно поклялся, что именно я, а не Саша Ачкинази, буду ассистировать ему на первой же операции. Это уже несколько примиряло с действительностью, а стакан холодного сока, принесенный заботливым доктором, окончательно вернул меня к жизни.

Комментируя мальчишеское поведение кита, Аркадий Николаевич заметил, что такой прыжок он видит второй раз в жизни, и явление это очень редкое. Несколько забавных случаев, связанных со странностями китов, рассказал Слава Кирсанов. Как слонов преследуют разные мухи и блохи, так и китам портят жизнь малюсенькие рачки. Они забираются в складки на брюхе кита и устраиваются там со всеми удобствами, обрастая мелкобуржуазным бытом. Иногда киты пытаются выселить своих квартиросъемщиков при помощи прыжков, вроде того, который мы только что видели. А другие киты подплывают к судну и трутся о борт ниже ватерлинии — на нервных пассажиров это производит большое впечатление, так как по судну в это время идет такой треск, словно оно попало на подводные рифы. Слава рассказывал, что старые, опытные киты позволяют себе посмеяться даже над своими самыми страшными врагами. Незаметно подкравшись к китобойцу в мертвую зону и оказавшись вне досягаемости гарпунной пушки, они подплывают к борту и используют его, как мочалку. Насладившись яростными воплями беспомощных врагов, шутники исчезают в неизвестном направлении.

Встреча с китами развязала языки, и в этот день я наслышался много разных морских историй. Анатолий Тесленко вспоминал о гигантской черепахе, на которой матросы катались по корме, а боцман Трусов — о морских львах, попадавшихся в прошлом атлантическом рейсе. Освободившись из трала, они отряхивались и начинали непринужденно разгуливать по палубе. Львы чувствовали себя в полной безопасности — они хорошо знали, что их добыча запрещена, а браконьерство наказывается штрафом в размере 200 фунтов стерлингов за каждую шкуру. С детской любознательностью они совали свои мокрые носы во все щели, охотно позировали перед фотоаппаратом и бурно негодовали, когда их силой сбрасывали в море. Особенно запомнился один лев, до невозможности невоспитанный и даже наглый. Несколько раз он цеплялся за трал, поднимался на корму и начинал бегать по судну, с воем отбиваясь от преследователей. Но однажды ему удалось прорваться в коридор, и четверо матросов с трудом оттащили его от камбуза. После этого происшествия шкуру хулигана пометили суриком, и отныне сталкивали в слип без всяких дипломатических церемоний.

Ребята сменялись с вахты, переодевались и шли на пеленгаторную палубу, где стихийно начался «вечер художественной травли». Шел один из любимых номеров программы: рассказ Гриши Арвеладзе о том, как он сдавал экзамен по географии.

— Учителка меня спрашивает: какой фауна в Австралии? А откуда я знаю, какой фауна в Австралии? Я малчу, она малчит, все малчат. Я ей гавару: хочешь, я тебе скажу, какой фауна в Грузии? Нет, гаварит, скажи, какой в Австралии. Тогда один в классе делает мне знак руками: прыг, прыг, вот так. Ну, раз фауна прыгает, значит, кто? Я ей гавару: лягушки! А она гаварит: двойка тебе за лягушки! Кролики и кенгуру, а не лягушки!

Гришино выступление проходит с неизменным успехом. Рассказчики меняются один за другим. Тепло принимает аудитория и рассказ Александра Евгеньевича о шести студентах-практикантах. Прибыв на судно, они робко попросили стармеха дать им какую-нибудь работу. Дед оказался чутким и отзывчивым человеком. Он подумал и предложил ребятам перетащить дизель на один сантиметр вправо. Студенты вцепились в конец и добросовестно потели до тех пор, пока не смекнули, что сдвинуть с места наглухо закрепленный дизель весом в полторы тонны им не удастся за целое столетие.

«Вечер травли» Аркадий Николаевич завершил рассказом, стенографическая запись которого следует ниже.