Кому в раю жить хорошо...

— Ты, Манька, на это не рассчитывай, не затем под землю спускаешься! — строго предостерег ее Дьявол. — С чего мне пугать сознание раньше времени? А вдруг не виноват? А вдруг кошмара в нем нет? А вдруг породил чудо, которое осталось мною не замеченным? А вдруг он сделает такой выбор, что даже я буду удивлен? Малейшая искра моего недовольства или ужаса, и сознание будет комком нервов из дерева осины. Дрожащую тварь не так легко поднять. Но разве сознание может быть лужей любви или туманом? Сознание умеет издать писк. А этот туман, о котором грезят люди, не пищит, не открывается иначе, как свет. И там, в моей земле, я показываю людям Богов, которые правят их землей. Это не я. И когда люди говорят, что я — любовь, они не представляют, насколько мое сознание может быть безжалостным и холодным. А земля такая и есть, ложись и отдыхай. И тем больше у меня причин быть ее противоположностью, когда я защищаю ее.

Кстати, — напомнил Дьявол. — Ты тоже приходила в мою землю однажды. Богов у тебя нет, тебя никто не встретил. Но слышала неясный разговор, больше эмоциональный, чем речевой. Все твои Боги стоят за твоей спиной.

— Но ты же поднимаешь вампира над человеком! — расстроилась Манька.

— Я? Боже упаси! Человек сам поднимает. Но раз помолился на вампира, я понимаю, Богом назвал его. И я крышую вампира, пока реки слез не образумят человека. Но в том-то и дело, что один разочаровал его, он внезапно понял, что молился не тому — и молится уже другому. Ты не можешь отрицать, что я устроил тебя более или менее отлично оттого, что тебе уготовили вампиры, а почему? Да потому, что в полон взяли, а поклониться не смогли заставить!

— Поклянись! — попросила Манька. — Поклянись, что если я поступлю по Закону, не станешь строить мне козни!

— Упаси меня Тьма, что взлелеяла меня! Разве прощают ошибки в Аду? Как я смогу судить тебя, если восстану против тебя? Земля никогда не сможет простить мне землю, которую топтал я сам. Клянусь землей! Могу поклясться Бездной, я ведь и над ней парить могу. Но она пуста и безжизненна. Проникать в нее сознанием, было бы безумием.

— Откуда ты знаешь, что в Бездне ничего нет? — коварно поинтересовалась Манька. — Бездна загадочна и необъяснима. Может там преобразование какое-то идет? Не верю, что вампиры сдыхают! Что-то же их манит в эту самую Бездну?

— Манька, не соблазняйся словом! Слова иногда имеют жуткий смысл. Люди обычно начинают искать сравнительный образ, и находят его в вещественном мире, который не так достоверно отражает действительность. Проникайся сутью.

А суть Бездны такова, что у Небытия нет ни дна, ни покрышки. Бездна везде и нигде.

Что такое Небытие?

Это Ничто, Великое Вечное Застывшее Ничто!

Я сунулся однажды, потому и знаю, что происходит с теми сознаниями, которых я отдаю ей. Она проникает так глубоко, что потом собрать себя уже нет никакой возможности. Я был с Нею, но я не был Ею. Над Небытием можно парить, но стать Небытием… — это убиться. Я сунулся. И посыпались искры. И стал Свет. Не в смысле свет, я стал умнее. И понял, что это уже хорошо. А то, что туда ушло, после объяснений с Нею, мне осталось только обливать слезами, потому что часть меня перестала быть мной.

Все движется: атомы, планеты, галактики, я сам. А Бездна — полное отсутствие движения. Я бы ущипнул себя, глядя на материю, которая лежала у моих ног, что быть этого не может, но было уже поздно.

Земля, как бы я не пытался вдохнуть в нее свою силу, медленно уходила в Небытие, и остановить этот процесс даже мне казалось не под силу. Времени тогда еще не было, но я могу сказать точно, что оно началось тогда. И время шло на секунды. Может быть, я просто захотел, чтобы оно было, и заказал его. Мне тогда казалось, что земля — это я сам, только лишенный всех достоинств, которые мне были присущи. Она потеряла мой голос, она потеряла способность осознавать себя, она была безжизненна и пуста. Я шарился в ней, и не мог понять, это я или не я. И, наверное, самый первый страх испытала вселенная.

Брови у Маньки медленно поползли вверх.

Дьявол был огромный! Если только часть его, маленькая часть, стала огромной вселенной, то какой был он сам?! Наверное, с тысячу таких вселенных…

А с виду не скажешь…

— Сначала я ни о какой земле не думал, просто спасти самого себя пытался, — сказал Дьявол с улыбкой, вспоминая, с чего началась вселенная. — Она была безмолвная, однородная, ни на что не реагировала, и быстро уходила в Небытие. Испарялась, как лужа в жаркий летний день, и снова становилась Небытием.

Я думал, что таю сам. И столько сил приложил, чтобы оживить ее хоть немного: был в нее молниями, орал, кричал, поднять пытался, потрясти, а потом, когда понял, что Бездна не отдает ее мне, разделил саму в себе на Небо, Твердь и Землю. Сотые доли секунды, и я опередил Бездну. Сотые доли секунды — и вселенная обрела меня, а я ее. Небо и землю пришлось еще разделить. Так появилась высота. Каждый слой пришлось еще раз разделить, так появилась ширина. Остальные величины как-то сами собой обозначились.

Бездна — это Ничто.