Конь бледный

– Коля! – Слюсарь толкнул локтем сокамерника, и тот открыл глаза, мгновенно переходя в боевой режим, отбросив все пацифистские мысли. Он, может, сейчас и святой, но мучеником становиться не собирался. Опять нападение?

Но это был тот самый мужчина, который все время мелькал рядом с Властителем, настолько незаметный, настолько невидный и домашний на вид, что Зимин еще тогда заподозрил, что этот человек совсем не так прост, как хочет казаться.

Во-первых, Властитель не советовался больше ни с кем, кроме него, магов и своей жены, во-вторых, Зимин видел, как на человечка смотрят темнокожие охранники – они невольно отодвигались от него, будто это был не человек, а ядовитая змея! Что же надо было сделать, что сотворить, чтобы жестокие изуверы вроде этих негритосов, украшенных насечками на широких щеках, смотрели на тебя как на исчадие ада? Вероятно – многое сделать.

– На колени… – тихо приказал приближенный Властителя, и Зимин поспешил исполнить приказ. Тем более что в его спину и бок уткнулись три острейших клинка, поблескивающих в последних отблесках света ушедшего на покой светила.

Слюсарь уже стоял рядом, уткнувшись головой в траву – на шею ему давил один из вооруженных людей, крепыш, в плечах едва не шире самого Зимина.

– Я Дарс Уонг, правая рука Властителя, – невыразительно сказал мужчина, сделав знак телохранителю, тут же выпустившему из рук шею Слюсаря. – Почему ваши соплеменники напали на вас? Что они хотели? Говори – ты!

– Убить меня хотели, – проворчал Слюсарь, забывшись, и тут же добавил, сжавшись, ожидая удара: – Господин! Я бывший стражник, а это преступники, и они ненавидят стражников. Стоит такому, как я, оказаться в одной камере с преступниками, и они его убьют. Или того хуже…

– Хм-м… а что может быть хуже смерти? – деланно удивился Уонг, в глазах которого плескалась насмешка. – Разве не лучше терпеть, но жить?

Зимин вскинул голову, глядя в глаза вельможе, но ничего не сказал – как и Слюсарь, опасавшийся сказать лишнее, чтобы не получить по спине. Он помнил, как это мучительно больно.

Кстати – как и лечение. Боль, когда его лечил лекарь-маг, была такой сильной, шипучей, что он матерился, скрипел зубами и едва не потерял сознание. Особенно, когда перед лечением в рану втерли какую-то резко пахнущую мазь.

– Когда я спрашиваю – нужно отвечать, – нахмурился Уонг. – И не бойтесь, что ваш ответ мне не понравится. Бойтесь солгать. Вот за это я караю нещадно! Никто не смеет мне врать!

– Есть вещи похуже смерти, – медленно сказал Зимин, глядя в глаза Уонгу. – Господин… Терпеть можно многое, но не все.

– Вот как… – Уонг усмехнулся и тут же посерьезнел. – Поднимайтесь. Пойдем со мной.

Он повернулся, не глядя, исполнили ли его приказание, и в каждом движении вельможи чувствовалась сила – не та сила, которая ломит прутья или гнет подковы, нет – сила духа, сила власти, когда невидный на первый взгляд человек кажется гигантом, у ног которого копошатся ничтожные черви-людишки. Охранники, которые стояли вокруг загона с рабами, прятали лица, отворачиваясь в сторону (вдруг заметит!), и на всякий случай исчезали в темноте, растворяясь в ней, как вечерние тени.

– Тем, кто допустил драку, – по двадцать плетей, – едва слышно объявил Уонг. – Тем, кто смотрел и делал ставки, – по пять плетей. Стоимость убитых рабов посчитать по рыночной цене и разделить на всех, кто отвечал за охрану загона. На оставшихся в живых надеть рабские ошейники высокой надежности. Заняться сейчас же! Сотнику, обеспечивавшему охрану объекта, за ненадлежащее несение службы денежный вычет в размере двухнедельного оклада. После того как ошейники будут надеты – всех накормить и напоить.

Больше он ничего не сказал и небыстро пошел вперед, даже не удостоверившись, идут ли за ним два чужеземца.

А они, само собой, шли, боковым зрением наблюдая за тем, как быстро и четко исполняются приказания Уонга, суетились люди, устанавливая какие-то помосты, копали ямы – видимо, под костры, потому что рядом уже лежали кучки хвороста. Суета была такой, будто в огромный муравейник засунули длинную палку и очень бодро ею повертели.

Вот только удивительно было – почему никто не сделал этого раньше?

Будто услышав мысли Зимина, Уонг вдруг с неудовольствием бросил в пустоту:

– Глупые твари! Им бы только спать, жрать и трахаться! Впрочем, это нормальное желание каждого нормального солдата, не правда ли, чужеземцы? Только не говорите, что это не так и что у вас каждый солдат только и думает о том, чтобы сложить голову за Властителя и Отечество! Дай им жалованья побольше, вина и девок да не заставляй слишком много работать – вот и все мечты этого сброда!

– Не знаю, – пожал плечами Зимин. – У меня в подчинении были только командиры. Простых солдат не было.

– Да?! – удивился Уонг. – И кем же ты служил? Род деятельности?