Конь бледный

– Мой господин, я не раз доказывала тебе мое умение слушать. И запоминать. Все точно. Их оружие не всесильно. И они не понимают, почему вокруг замка столько суеты. А еще тот, что был со мной, считает, будто знает способ, как захватить эту крепость. Они обманывают тебя, господин. Всех обманывают. Я должна идти, господин, иначе могут что-то заподозрить. Они умные, только тот, стражник, – болтун, а тот, что со мной… я его боюсь, господин! Он убийца! Он самый настоящий холодный, жестокий убийца!

– Что, и все части тела у него такие холодные? – не меняя выражения лица, пошутил Уонг, но девушка не поняла или не приняла иронии:

– Он горячий. И у него давно не было женщины. Я уверена в этом. А еще он отличный любовник, и мне с ним было хорошо. Так бывает очень редко…

– Даже со мной?! – в притворном гневе воскликнул Уонг, и девушка тут же рухнула на колени, лепеча:

– Что ты, что ты, господин! Ты самый лучший любовник за все годы, что я прожила на этом свете! После твоих объятий я несколько часов не могу успокоиться и хочу тебя снова и снова!

– Иди! – досадливо махнул рукой Уонг. – Да иди же, я пошутил! Ох уж мне эти люди, не понимающие юмора!

Девушка поспешно выбежала из палатки вельможи, и он остался один – если не считать краснозобой птички, сидящей в клетке.

Дарс Уонг подошел к клетке, медленно, аккуратно постучал пальцем по деревянным прутьям. Птичка встрепенулась, зачирикала и внезапно разразилась звонкой, пронзительной трелью, вонзившейся в уши вельможи. Уонг поморщился, покачал головой и вдруг яростно выругался, помянув Нечистого.

Уонг чувствовал, что от прибытия в этот мир чужаков ничего хорошего мир не увидит. Кровь, смерть, война – хрупкое равновесие, поддерживаемое в том числе и руками Уонга, скоро будет нарушено. Достаточно толкнуть, и хрупкий домик тут же развалится, похоронив под собой своих хозяев. И тогда неминуемо возникает вопрос: как сохранить свое жилище?

А если сохранить все-таки нельзя – как успеть вовремя выбежать из рушащегося здания?

* * *

Хелеана шла впереди, как и положено супруге Величайшего. Вообще-то женщинам не положено идти впереди мужчин, но Та, Которая Советует Величайшему, – выше всех правил и обычаев. По крайней мере, пока Величайший правит миллионами его подданных. Так-то да, можно сказать: «Госпожа Хелеана, пройди в конец отряда, как полагается воспитанной женщине!» И что потом? Хорошо еще, если Величайший пришлет на серебряном подносе записку с требованием удавиться на своем поясе! А если прикажет мастерам пыток продемонстрировать свое умение? Ох, как не хочется быть съеденным заживо личинками жуков-могильщиков, правда ведь!

Нет уж, правила, уложения и законы – это для низших, копошащихся у ног сильных мира сего. Величайшие живут по своим правилам, соблюдая лишь видимость приличий. И никто не может заставить их поступать так, как им не хочется.

Если только Создатель? Но он давно уже оставил этот несчастный мир, удалившись в свои небесные чертоги для размышлений и медитации. Оставив людей на волю демонов и самого Нечистого, придумывающего все новые и новые козни, играющего людьми, как камешками на игровой доске.

Впрочем, те, кто шел вместе с Хелеаной, ничего такого не думали. Чужеземцы, возвышающиеся над отрядом, как две штурмовые башни, были молчаливы, и на их лицах читались настороженность и ожидание неприятностей, латники из личной охраны Властителя (числом четыре), были бесстрастны и, как всегда, готовы к смерти за своего господина. На их каменных лицах не увидишь и тени сомнений – «Умереть? За своего Властителя! Готов! Прими мою душу, Создатель! За господина!»

И только Хелеана думала обо всем и сразу – в голову лезли мысли, совсем не относящиеся к происходящему, теснились картинки – прошлое, будущее, настоящее. Почему она пошла в крепость? Зачем настояла на том, чтобы подвергнуться смертельной опасности? Ради чего? Уж точно – не ради какого-то там мифического оружия, которое могут предоставить чужаки. Ну да, хорошая вещь и поможет удержать власть, сохранить в неприкосновенности границы Империи, но… так ли оно им нужно? Что, Величайший без него не смог бы удержать эту самую власть? Еще как смог! Тогда зачем?

Она и сама не знала – зачем. Смутная тяга к чему-то новому, неизвестному, тому, что, возможно, перевернет саму жизнь! Вот казалось бы – что ей надо? У нее есть все, о чем может мечтать любая женщина! Все, кроме свободы.

Нет – она свободна, да. В пределах гарема. В пределах дворца, под внимательным оком наблюдателей, фиксирующих каждый ее шаг. Она не то что на брачном ложе не может остаться без наблюдения – даже когда моется… даже в туалете не остается одна! Рядом с ней всегда охранники, многочисленные служанки и слуги. Моют, вытирают… подтирают! Ни шагу сама, ничего своими руками!