Конь бледный

Захватить оружие, перестрелять охранниц – это было бы не очень сложно. Только не по душе. Совсем не по душе. Одно дело – убивать злодеев, и другое дело – своих… землян. Хотя… женщины ничего ему не сделали, а вот надзирателей… этих – рука бы не дрогнула. Нет, не дрогнула! Особенно одного прапорщика. Любитель поглумиться…

У Зимина заныли ребра, будто вспомнив дубинку-«демократизатор», он нахмурился, и Слюсарь понял это по-своему:

– Ага! Ничего смешного! Дура дурой, сидит за стеной и не представляет, что тут делается!

– А что тут делается? – хмуро спросил Зимин, внимательно следя за стеной, за будкой над воротами – не раздастся ли автоматная очередь. От женщин всего можно ожидать. Если им сказали, что всех непрошеных гостей надо встречать автоматной очередью, – она выполнит это, не раздумывая. Женщины всегда отличались исполнительностью до идиотизма. Сказано сделать – значит, делай! И не задумывайся – зачем! Впрочем, возможно, в нем сейчас говорит мужской шовинизм, Зимин подсознательно не допускает, что женщина может принять верное решение в критической ситуации. Война не женское дело.

Ждать пришлось недолго. Прошло менее пяти минут, когда на стене появился мужчина в камуфляже с майорскими погонами – крепкий, можно сказать, могучий, с цепким взглядом темных глаз под нависшими дугами надбровий.

– Я майор Конкин, комендант крепости. Кто передо мной?

– Что он говорит? – спросила Хелеана, разглядывая чужака. Ее глаза щурились на солнце, сегодня на ней была самая прозрачная из всех ее вуалей, практически не мешающая смотреть.

Слюсарь перевел, и Хелеана ответила:

– Я супруга Властителя, его советник, мое имя Хелеана. Властитель предлагает провести переговоры, у него есть к вам выгодное предложение. Я уполномочена его озвучить.

Слюсарь снова перевел.

– Хелеана? – переспросил Конкин, будто вспоминая это имя, помолчал, махнул рукой. – Входите.

Через минуту калитка в тяжелых воротах открылась, Хелеана махнула рукой, и делегация, слегка уже поджарившаяся на солнцепеке, медленно потопала к ожидающей в дверях молодой женщине, смотревшей на гостей серьезно, нахмурив брови. Ее «калашников» был снят с предохранителя (Зимин заметил), а палец лежал на спусковом крючке. Одно неловкое движение – и все полягут, распоротые смертоносной очередью. Не дай бог…

– Ты палец-то сними со спуска! – не выдержал Слюсарь, проходя мимо девушки. – Споткнешься, нажмешь, и что нам тогда?

– Кишки собирать! – мрачно бросила девица, с невольным интересом рассматривая предводительницу делегации. Взгляд охранницы ощупал Хелеану снизу доверху, и похоже, что девушка осталась чем-то недовольна. Чем? Может, легкомысленным нарядом? На самом деле супруга Властителя выглядела так, будто собралась не на важные переговоры, а на вечеринку с сексуальным уклоном. Почти прозрачные шальвары, под которыми никакого нижнего белья, стандартный топик, облегающий грудь, и много, очень много браслетов, цепочек, драгоценных камней – даже в пупке огромный красный камень, то ли рубин, то ли алмаз. По виду – ну вылитая куртизанка, если только не брать в расчет, что драгоценностей, имеющихся на теле красавицы, хватит любой куртизанке, чтобы безбедно прожить три, а то и пять жизней. Одни только бриллианты, сверкающие в височных подвесках, стоят немыслимых денег. По крайней мере – на Земле.

Когда Зимин пересекал линию ворот, по его коже невольно побежали мурашки. С этим зданием, с этой тюрьмой у него связаны очень плохие воспоминания. Его воля – он бы превратил тюрьму в пыль, чтобы и следа не осталось на этом месте! И солью еще посыпать – чтобы не росло ничего! Как в старину якобы делали. Брехня, конечно, – соль тогда была очень дорога, но… красиво придумано!

Двор был чист, и только темные пятна на булыжной мостовой говорили о том, что здесь несколько дней назад работал крылатый «огнемет». В остальном практически ничего не изменилось – двор, угрюмые здания, которые покраска в белый цвет не сделала празднично выглядящими. Запах хлорки, запах нечистот – это и понятно, канализация ведь не работает, а куда деваться, если хочется? В парашу и за стену. А на такой жаре, ясное дело, запах на всю округу.

Их ждали. Трое мужчин – с автоматами наперевес, в центре – тот, кто представился Конкиным. Но не это было главным. Рядом с Конкиным, справа от него, – местный. Сразу видно – на голову ниже, смуглый и одет как все местные: широкие штаны-юбка, вроде самурайских, цветастая рубаха, поверх нее кольчуга-безрукавка. На голове – то ли золотой, то ли позолоченный обруч, в центре которого сверкающий камешек наподобие тех, что висели на подвеске Хелеаны.

Слева – двадцать человек. Тоже местные и тоже вооруженные – длинные узкие мечи, кинжалы, у троих – причудливо изогнутые луки, стрелы на тетиве. Натянуть – и через секунду стрела уже у тебя в груди. Ни тебе предохранителя, ни тебе досыла патрона в патронник – быстро и не менее эффективно, чем «макаров» или «ТТ».