Конь бледный

– Теперь нужно испытать. Нужен дракон. Подготовили?

Уонг посмотрел в глаза Зимину, прищурился, бесстрастно спросил:

– Веришь, что сработает?

– Верю! – почти не покривил душой Зимин. – Сработает.

– А не жалко своих, соплеменников?

– Они мне не свои. Маньяки, убийцы. Выживут – пусть. Не выживут – идут они в Преисподнюю. Лазутчиков подготовили?

– Да. А что у тебя за история с дюженником? На берегу? Почему не убил?

– Уже знаешь… не убил, да. Он, конечно, тварь, но… не маньяк-насильник. Получил свое, и хватит! Смерти не заслужил, только хорошую трепку.

– А ты знаешь, что он чемпион полка по боевым искусствам? Что подрабатывает, выступая на арене?

– А зачем мне это знать?

– Правда – зачем? – ухмыльнулся Уонг. – Просто интересно. Если смог его победить – ты очень опасный человек. Очень. Кстати, он тебя разыскивает.

– Я разве говорил, что слаб и не умею сражаться? А разыскивает – зачем? Хочет продолжить?

– Нет. Ты выиграл, и он должен тебе. Хочет расплатиться. Как? Выкуп, например. Можешь потребовать с него денег. Или меч. Или службу.

– Службу? Хм-м… интересно. А что – пусть послужит… если такой крутой парень. Ну что, куда идти, чтобы полетать? Где этот чертов дракон?

Глава 8

Семенов перевел дыхание. Перед глазами плыло, в ушах звенело. Сколько он ждал ЭТОГО! Кажется – всю свою жизнь! Наконец-то! Пусть так, пусть не по своей воле – но она теперь принадлежит ему!

Хороша, сучка! Рабыня! Ох, хороша! Жаль, что нельзя использовать по полной – вдруг откусит? С этой бешеной суки станется! Не выбивать же ей зубы? Нет, уродовать рабыню ни к чему.

Ничего, привыкнет, покорится. Все бабы так – вначале воют, плачут, а потом влюбляются в насильника. Во всех фильмах про это говорится! На эту тему сотни порнофильмов! Баба – она только и мечтает о сильном самце! О таком, как он, Семенов!

О… какая жизнь его ожидает! Сколько возможностей, сколько… баб! Хоть сейчас – иди, выбирай из камер любую и дери ее во все дырки – как эту!

Но эта слаще всего. Женщина Конкина, этого козла вонючего! Когда трахаешь Настю, представляешь, что Конкин привязан в углу и смотрит, как он, Семенов, заставляет выть эту сучку!

Да воет-то не от боли, точно. Ей нравится! Точно – нравится! Иначе и быть не может, любой бабе нравится такой, как Семенов – командир крепости! Умнейший, хитрейший, сумевший обмануть всех!

Всех, всех обманул! И еще обманет! Погодите, вы еще увидите, кто такой Семенов!

– Вставай, чего разлеглась? – Семенов толкнул ногой съежившуюся на диване Настю, перепачканную кровью и спермой. Он насиловал ее три часа – с перерывами, – оторвавшись по полной за все, что накипело. Она считала его ничтожным, убогим, она назвала его прыщавым гнилым ублюдком! И кто теперь ублюдок? Кто?!

– Следующий раз почистишься как следует… иначе слизывать заставлю! Клизму сделаешь! – Семенов ухмыльнулся. – Рассказать, как это делается? Что, в твоей деревне все такие неумехи? Конкин не научил? Я научу, сучка! Да хватит ныть – ведь довольна, настоящий мужик тебя попользовал! Встала, говорю!

Она хлопнул Настю по испачканному семенем заду, и на белой коже отпечаталась пятерня. Поморщился – синяк будет. У этой суки синяки возникают, как по волшебству. Кстати, что-то крови многовато… надо отвести ее к лекарю. Сдохнет еще… нежная слишком! Принцесса, мать ее ети!

Настя встала, прикрыла лобок и груди руками. Семенов хохотнул:

– Чего прикрылась-то, как девственница? Ты теперь не девственница во всех дырках! Ха-ха-ха… Шагай к двери, на выход! Без вещей! Ха-ха-ха… рабыням не положено вещей! Голая ходи! Как положено! Ты теперь моя рабыня, моя сучка, и я буду тебя жарить, когда захочу! Пошла!

Семенов вдруг разъярился и пнул Настю в зад. Она покачнулась и едва не упала, а по стройной ноге пробежала капелька вишневой, густой жидкости, оставляя за собой красную дорожку.

«Дуры, ну какие дуры! – подумалось Насте сквозь красный туман, застилавший ее избитую голову. – Теперь вот так, как я! Дуры!»

«Дуры», о которых она вспомнила, сидели в камерах по двое и трое, как раньше сидели осужденные на пожизненное заключение, и задыхались в смраде нечистот. Организму не прикажешь, не скажешь: «Потерпи, канализация не работает!» Он действует так, как привык. И хуже того – из-за жары, из-за непривычной местной еды многих из узниц прошиб понос, и они не вылезали с горшка, что совсем не способствовало хорошему настроению.

Когда Семенов организовал свой заговор, поддержали его семьдесят процентов охранниц. Он обещал им золотые горы – свои дома, деньги, много мужчин (в том числе и рабов). Тем, кто был не согласен, не дали ничего сделать, не дали сообщить коменданту крепости о зреющем заговоре – просто дали по башке и спрятали в камерах. Но таких было мало. Слишком мало, чтобы как-то повлиять на ситуацию.