Конь бледный еврея Бейлиса

- Вот мерзавец... - только и проговорил. - Господи... Гадко-то как... Но - просто. Вы же знаете - наше сотрудничество с Охранной полицией безусловно. Через нас проверяют. С нашей помощью подбрасывают - да что вам объясняю... Три года назад я этого типа из "Континенталя", что на Невском, вытаскивал... Они там напились, начали бить посуду и зеркала, у кого-то из посетителей пропал бумажник с крупной суммой, ну, общая полиция тут как тут, вызвали меня, я этот проклятый бумажник в боковом кармане этого моветона и обнаружил... Правда, он лыка не вязал, ну, а когда в участке проспался, потребовал начальство, позвали меня. Он и признался, что служит в департаменте и обретается в больших верхах... Действительный статский1 оказался... Я его пожалел - в конце концов, он этот бумажник не воровал, случилось недоразумение, или подставить его кто-то пытался, у вас ведь это принято? - метнул насмешливый взгляд в сторону Евгения Анатольевича. Когда мы с Зиной познакомились, помнишь, Зина? я рассказал об этом случае как о курьезе из жизни... А в камере тюремной вспомнил и решил написать... Выходит, все это подстава ваших друзей? - Глаза сузились, зрачки исчезли, и закаменело лицо. По всему выходило так, что департамент проводил реализацию весьма серьезного замысла.

Решили продолжить свое невольное участие - теперь уже вольно - и сыграть предназначенные неведомым режиссером роли до конца. Только ведь когда намерения режиссера становятся актеру не просто понятными, но прозрачно ясными, до конца, - актер вносит в роль коррективы, которые круто меняют весь ее рисунок. И кто знает, во благо ли...

...Иванов появился на следующий день утром в сопровождении рослого человека в штатском, с военной выправкой.

- Кто не знаком - представляю: пристав Красовский, Николай Александрович. Имя-отчество о многом напоминает, прошу любить и жаловать. И еще: желал бы знать, что надумал господин Мищук.

- Господа, - Зинаида Петровна улыбалась доброжелательно и безмятежно. - Я приглашаю всех на чашку чая. Прошу... - и двинулась первой, как бы указывая путь, хотя пресловутую "столовую" дежурный жандарм (то был не Ананий) показал за полчаса до появления гостей и помог накрыть. Спустились, сели, жандарм ловко водрузил самовар на стол и, откозыряв, удалился. Чай разливала Зинаида, важно восседая во главе.

- Очень рад, очень рад... - Иванов захрустел печеньем и пригубил из чашки, держа мизинец на отлете. - Итак, друзья ли мы отныне и до гробовой доски или противостояние разорвет нашу возможную дружбу? - спросил мягко, вкрадчиво, доброжелательно.

Мищук отодвинул чашку, взглянул исподлобья:

- Значит, так... Экзальтацию вашу и все эти ваши штучки дурноактерские в следующий раз оставляйте в передней, вместе с пальто. Далее: выхода у меня и у Зинаиды Петровны нет никакого, вполне понятно - мы согласны. Но только до тех пор, пока ваша декларация о разработке воровского следа остается в силе. Евреями мы заниматься не станем - не верим в это...

- Да ведь и Николай Александрович не верит! - радостно закричал Иванов. - Извольте, сударь, доложить о ваших взглядах!

- Что ж... - смущенно начал Красовский, видно было, что присутствовать здесь ему явно не в удовольствие, а ситуация тяготит. - Верно. Но я сейчас - в отличие от глубокоуважаемого господина Мищука - на службе-с... Я обязан, а это совсем другое дело. Скажем: если фактические обстоятельства поколеблют или разрушат мое убеждение - я с рвением стану расследовать новые обстоятельства. Но пока я уверен: следы убийства Ющинского ведут в квартиру Веры Чеберяк-с... Тут слагаемые простые... За несколько дней до исчезновения Андрюши он, Женя Чеберяк, - это сын Верки, и еще два мальчика гуляли у леса. Ну, дети... Вырезали прутики, у Андрюши оказался похуже, он и говорит Жене: "Если ты мне сейчас свой прутик не отдашь - я сообщу в полицию, что у твоей матери притон и намечается "дело". Ну, господа, я надеюсь - вы понимаете: на блатном языке "дело" - это...

- Мы известны, - оборвал Мищук. - Дети установлены?

- Женя отрицает подобный разговор... О прутиках.

Иванов переводил взгляд с одного оратора на другого, заметно было, что полковник невероятно доволен, разве что мед по усам не течет...

- А два других? Они вам сообщили что-нибудь интересное?

- Господа, вы понимаете - сведения носят осведомительный характер. До тех пор пока я не проверю все и не перепроверю - это мой личный секрет! Господин полковник, господин начальник Сыскной полиции - это мое право неоспоримо и не подлежит ревизии, вы знаете!

- Кто спорит... - устало вздохнул Мищук. - Благодарю, что назвали "начальником", это радует, но я всего лишь арестант... Ладно. Все понимают: до тех пор пока мальчики не разговорятся - мне можно и отдохнуть. Я ведь в роли эксперта-сопереживателя выступаю, не так ли?

Иванов разволновался и, нервно рассыпая слова, начал убеждать Мищука, что "все недоразумения скоро разъяснятся" и что лично он, полковник Иванов, был изначально против ареста начальника Сыскной и даже отстаивал свою точку зрения у губернатора и прокурора, но вот Кулябка...