Конь на белом принце (СИ)

   Когда вся моя жизнь пронеслась пред моим взором восьмой раз, меня наконец-то окутало неземное сияние, стало легко-легко, и я увидел склонившуюся над моим распростёртым телом Смерть.

   Смерть, как и полагалось, имела облик бледной девы с пламенеющим взором. Пламенели также и её волосы (странно: по всем канонам Забирающая Жизни была либо жгучей блондинкой, либо воронова крыла брюнеткой, но никак не такой вульгарно-рыжей). Взор болотно-бурых очей излучал скорее любопытство, нежели торжественную печаль. Крупный нос Смерти абсолютно не шёл. Алые изогнутые в полуулыбке губы накладывали на лик девы печать необъяснимой иронии.

   - Какая нелепая Смерть! - подумал я вслух.

   Уста Смерти разверзлись, и я услышал её глас:

   - Вот это везение! Мне посчастливилось спасти самого Белого принца! - Смерть с грохотом сбросила с рук латные перчатки и забряцала сверкающими доспехами (если мне не изменяла память, Смерть обычно облачалась в чёрное или белое... и никакого железа, кроме косы, у неё не имелось). - Цел, голуба? Как самочувствие?

   - Мне дурно, я в шоке... Воды! - воскликнул я, падая в обморок в шёлковые объятия трав.

   Сквозь забытье я услышал паскудное кваканье, и мгновение спустя мне на лицо шлёпнулось что-то мерзостно-холодное и мокрое. Я возвопил матушкиным сопрано и пришёл в себя. Смерть сидела передо мной на корточках и покачивала удерживаемой за лапу отчаянно дёргающейся большущей лягушкой. Вид последней заставил меня исторгнуть ещё более громкий крик и резво отползти в сторону.

   - Извини, моя радость, - виновато произнесла Смерть, отбрасывая лягушку подальше, - но воды поблизости не оказалось, а сия подвернувшаяся амфибия как раз влажная... Тебе уже лучше?

   - Да-да, - заверил её я.

   Смерть с лязганьем встала с травы, воткнула в землю внушительных размеров меч, гордо вскинула подбородок и хрипловатым голосом представилась:

   - Я - Её Высочество принцесса Евгеника, дочь Его Величества короля Дендрофила! Моя миссия - улучшать род человеческий. Я дважды спасла Вам жизнь, и теперь просто обязана взять Вас в мужья! Так велят мне честь и сердце!

   Двойственное чувство в тот момент обуяло мою душу. С одной стороны эта особа оказалась вовсе не величественной Смертью - и это было ужасно. С другой стороны по правилам я должен был на ней жениться - и это было ужасно вдвойне. Суровая реальность смотрела мне в лицо беспощадно-влюблёнными глазами и неловко накручивала на палец рыжий локон. Я почувствовал опасную близость очередного приступа позорной болезни и жалобно заозирался вокруг в поисках подходящих моей персоне кустов.

   - Волнуешься, что конь исчез? Погоди... вон же он - кроет мою кобылу... чёрт! Я сейчас!

   С воинственным кличем принцесса скрылась в лесу, гремя и грохоча доспехами, подарив мне возможность немного прийти в себя и обдумать сложившуюся ситуацию.

   Из положения, в которое я имел несчастье попасть, выход был один-единственный: бегом домой и срочно занемочь! Путаясь в перепачканной мантии, цепляясь за мешающие ножны с дурацким мечом, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу подобно вероломной скотине Моргенштерну, я спешил найти укрытие в стенах моего дворца. Я мчался по парковым дорожкам, всхлипывая и причитая, ругая на все лады тот день, когда двадцать с лишним лет назад я имел глупость явиться в этот жестокий мир.

   На одном из поворотов посыпанную крупным песком дорожку не спеша пересекала толстая мышь, и мне пришлось сделать огромный крюк, дабы не встретиться с ужасающей тварью ещё раз, ибо это было уже слишком для моих истерзанных нервов.

   Едва не сбив с ног четверых стражников, я ворвался за ограду, отделяющую парк от дворца, с истошным криком: "Закройте ворота!!!". Испуганные стражи немедленно бросились исполнять мою волю, а я уже ломился обратно с воплем: "Откройте ворота!!!", так как у парадных дверей увидел ужасную железную деву Евгенику. Держа на поводу двух лошадей, одной из которых был треклятый Моргенштерн, она мило беседовала с моими венценосными родителями. И словно гром среди ясного неба карой Господней обрушились на мою нечастную голову слова, сказанные зычным матушкиным голосом: "Вот женщина, достойная руки и сердца моего сына! СВАДЬБЕ БЫТЬ!!!"

   Я обнял одного из стражников, уткнулся в его усатую морду и безутешно зарыдал. По приказу матушки меня водворили в мои покои, заставленные рядами ночных посудин на случай возобновления моей позорной болезни, и заперли в них на два поворота ключа. Очутившись в заточении, я вдоволь наплакался, разбил об стену два десятка ночных посудин - тех, что более всего вызывали мой бессильный гнев: в голубой цветочек, с тремя поросятами и сценой, где герой Беовульф целует какую-то томную деву. Растоптав черепки в прах, я почувствовал, что силы совершенно меня покинули, кое-как взобрался на ложе и уснул. Сквозь сон я слышал, как жалобно плакал в соседних покоях мой неустрашимый отец.