Конагер

И совсем необязательно числить гибель их на совести краснокожих. Многих свела в могилу холера, еще больше - голод и жажда; кого-то убили типы, подобные Кайове Стейплзу, охотники за репутацией. Если человека, едущего в одиночку, сбросит посреди прерии лошадь, или он окажется на пути несущегося стада бизонов, и его поднимет на рога бык, или он не справится с течением, переправляясь через реку... на Западе можно погибнуть сотней способов, и ни один не лучше других. Он и сам, похоже, кончит жизнь подобным образом.

Кто-то подлил кофе ему в чашку, и он, не поднимая глаз, пробормотал слова благодарности. Пальцы его начали согреваться. Самое ужасное в этой стране - то, что она раскаляется днем и вымерзает ночью.

Пора искать место, где провести зиму. Ему не требовалось ощупывать карман, чтобы вспомнить, что у него там ровно два доллара. Два одиноких серебряных доллара, и сколько бы ему ни заплатили за эту работу - надо, пожалуй, пристроиться в каком-нибудь новом скотоводческом хозяйстве.

Двадцать два года... как долго... и ничего впереди: только лишаются упругости мускулы, быстрее приходит усталость, труднее сопротивляться холоду. Он забивал костыли на железной дороге, изготавливал шпалы на пилораме, нанимался по контракту на проходку шахт, участвовал в строительстве пары горных дорог в Колорадо, ездил возницей в Санта-Фе. Отдал четыре года службе в армии во время Гражданской войны и дослужился до сержанта; дважды был ранен, уцелел под Андерсонвилем; дрался с индейцами в Дакоте и Вайоминге; гонял скот в Техасе, в Аризоне, в Небраске. Тяжелый труд и мучительное одиночество - и он не знал ничего другого с тех пор, как кончилось детство.

Когда ты молод и глуп, все кажется легким и простым, а жизнь - вечной. Сидя в седле, он часто мечтал о девушках, обычно об одной - лицо ее менялось, но она была обязательно в него влюблена, а он жаждал умереть за нее... Вот только почему-то они так и не встретились.

Его никогда не интересовали женщины с границы, хотя он имел с ними дело. Одна девушка в Миссури, куда он пригнал однажды скот, даже запала в его сердце. Только она вышла замуж за гвардейца и успела родить ребенка, пока он снова попал туда. И слава Богу, решил тогда Кон, все же она не совсем в его вкусе - так он пытался себя утешить. А теперь ему уже тридцать пять, и владеет он разве что своими штанами да седлом; а женщины не влюбляются в того, кто не имеет ничего и едет в никуда.

Такие невеселые мысли крутились в его голове, пока он управлялся с бобами и необыкновенно жестким мясом, подбирал куском лепешки подливку и поглощал кофе. Без него Кон не мог жить и любил черный и горький.

Беда заключалась в том, продолжил свои размышления Кон, что женщину, которую он себе придумал, встретить вряд ли возможно, а на меньшее он не мог согласиться. Его не привлекали шумные, суетливые толстушки; в своих грезах он видел нечто утонченное и женственное - ему хотелось дарить цветы, и чтобы при этом на него не смотрели как на психа. А женщины, которые встречались ему, искали себе мужей с солидным куском земли, с клейменым стадом и домом не менее чем из двух комнат.

Что ж, он тоже построит дом на ранчо, если на то пошло. Он всегда хорошо управлялся с инструментами.

- Что собираешься делать, когда получишь расчет, а, Кон? - услышал он вопрос Криса Малера. - Напьешься?

- Вряд ли. Мне надо пошустрить насчет работы, чтоб было где вытянуть ноги под стол до конца зимы.

- Разве ты не уходишь на юг?

- Нет. - Решение его определилось в момент разговора. - Я останусь где-нибудь в этих краях.

- У тебя здесь друзья? - спросил Джонни.

- У меня нигде нет друзей. Только собутыльники, а они не в счет. Я кочую, сколько себя помню.

- Говорят, ты много повидал.

- Я? Гонял скот из Маслшел, что в Монтане, до Рио-Фуэрте в Соноре, а нажил - стертую задницу да кое-какой опыт. Вот еще оторванный палец. Оставил в Бразосе - пытался накинуть еще одну петлю на рожок, а стопятидесятифунтовый бычок дернул за другой конец веревки. Палец срезало как ножом, а до ранчо тридцать миль и до города - двадцать две. Я уткнул обрубок в рубашку, чтобы кровь не хлестала, раскалил клеймо - и прижег его каленым железом. Однако проехал-таки двадцать две мили и явился к доктору в городке. Он осмотрел руку и говорит: "Вы потеряли палец, молодой человек!" Как будто я сам этого не знал. Потом дал мне стопку самогона, хлопнул заодно сам, промыл этим же самогоном рану и забинтовал. Взял с меня четыре гривенника за услуги.

Кон поднялся.

- Я иду спать. Где тут можно бросить кости?

- Где желаете - на полу места много.

Кон развернул свои два одеяла и подстилку. Вдруг он поднял голову.

- Женщина, что живет к востоку отсюда, несколько дней назад видела следы краснокожих.

- Я никого не встречал, - отозвался станционный смотритель. - Ей небось померещилось со страху.

Прежде чем ответить, Кон постелил свою постель, выпрямился и выскользнул из штанов.

- Нет. Если она говорит, что видела их, значит, видела. Это крепкая женщина, без дамских штучек.