Конан Бессмертный

По другую сторону кольца обступивших его врагов Конан заметил своего товарища Юму, огромного чернокожего парня из Куша, который дрался пешим. Его лошадь пала при первой же атаке, пронзенная стрелой. Кушит потерял свою меховую шапку, и золотое кольцо, висевшее в его ухе, отчетливо блестело в лучах рассеянного света. Пика, к счастью, оставалась при нем. С ее помощью он вышвырнул из седел трех противников, одного за другим.

Позади Юмы, во главе отряда отборных солдат короля Илдиза, принц Ардашир, командовавший эскортом, выкрикивал приказы, не слезая со своего могучего жеребца. Он все время втискивался на коне между врагами и паланкином, охраняя его от нападения: в паланкине сидела дочь Илдиза, принцесса Созара. Отряд должен был доставить принцессу в целости и сохранности Куюле, великому хану кочевых племен куйгаров, которому она предназначалась в жены.

Когда Конан снова бросил взгляд в ту сторону, он увидел, что принц Ардашир прижимает руку к своей меховой куртке. Словно по велению магии — так, во всяком случае, это выглядело — в основании его шеи внезапно появилась черная стрела. Расширенными глазами принц посмотрел на ее оперение, потом упал с коня, прямой как статуя. Его остроконечный шлем, усыпанный драгоценными камнями, покатился в забрызганный кровью снег.

После этого у Конана уже не было времени заботиться о чем-либо ином, кроме как о завывающих врагах, обступивших его. Несмотря на то что киммериец не так давно вышел из подросткового возраста, он был выше шести футов аж на несколько дюймов. Смуглые противники варвара казались карликами рядом с его рослой мощной фигурой. Когда они, скаля зубы, окружили его, они напоминали собак, сбившихся в стаю и пытающихся разорвать королевского тигра.

Битва бушевала у отрогов гор, и с их вершин, наверное, казалось, что это всего лишь ветер гоняет по снегу листья. Лошади топтались, ржали, падали. Люди наносили удары, ругались, орали. Тут и там лишенные своих коней всадники продолжали сражаться пешими. Тела людей, трупы коней лежали, втоптанные в разрытую грязь, на залитом кровью снегу.

Красная пелена застилала глаза Конана, и он обрушивал на врагов свой меч с яростью берсерка. Он предпочел бы один из тех широких прямых мечей западного образца, с которыми был так хорошо знаком, но и кривым клинком солдата туранской армии он сеял вокруг себя смерть и разрушение. В его умелой руке стальная сабля сплетала в воздухе сверкающую сеть смерти, и уже не менее девяти маленьких смуглых воинов в сверкающих кожаных доспехах попались в эту сеть и были оттащены прочь дрожащими лошадьми — обезглавленные, с пробитым сердцем. С диким боевым кличем своего горного клана на устах киммериец дрался как одержимый. Однако вскоре он замолчал, потому что каждый вздох теперь нужен был ему для нападения и обороны. Битва, вместо того чтобы идти к завершению, становилась все более яростной с каждой минутой.

Всего лишь семь месяцев прошло с тех пор, как Конан — единственный уцелевший из всех — вернулся из экспедиции, которую несчастья преследовали буквально по пятам. Король Илдиз отправил ее с целью покарать взбунтовавшегося сатрапа Северного Турана Мунтассем-хана. С помощью черной магии сатрап уничтожил королевский отряд, искромсал абсолютно всех, кто был послан его усмирять, от высокородного генерала Бакры из Акифа до последнего пехотинца. Да, он полагал, что погибли все. Но молодой Конан остался в живых. Одна невольница помогла ему добраться до города Яралет, который страдал под игом одержимого черным чародейством сатрапа, и страшный жребий выпал тогда на долю Мунтассем-хана.

По возвращении в роскошную столицу Турана, город Аграпур, Конан получил в награду почетный меч из рук короля. Поначалу он терпел немало насмешек от товарищей из-за своей неловкости в верховой езде и обращении с луком. Но они быстро утратили чувство юмора, когда Конан с помощью могучего кулака принялся обучать их уважению к владельцу этого метательного снаряда. А вскоре он выучился управляться и с конем, и с луком.

Однако теперь киммериец вовсе не был уверен, что сумеет получить причитающуюся ему за эту экспедицию награду. Легкий кожаный щит в его левой руке разлетелся на куски, и он отбросил его. Стрела вонзилась в круп его коня. Заржав, конь опустил голову и взбрыкнул задними ногами. Конан перелетел через голову коня, описав в воздухе дугу. Животное перескочило через него и скрылось.

Полуоглушенный киммериец поднялся, шатаясь, и продолжал биться пешим. Кривые сабли врагов исполосовали его плащ и разорвали кольчугу. Они пробили его кожаную куртку, и кровь теперь сочилась из десятка небольших ран.

Он сражался, оскалив зубы в злобной усмешке, с глазами, пылающими от ярости, как вулкан, и грива черных прямых волос падала ему на лицо. Один за другим погибали его товарищи, пока наконец они не остались вдвоем с черным великаном Юмой, спина к спине. Кушит держал, как шест, сломанное копье.