Конан и честь империи

В отличие от оборотней, которым отводилось всего три облика – человечий, волчий и нечто среднее между ними – скогры, похоже, заполучили способность изменять обличье в зависимости от обстоятельств и по желанию. Они еще не овладели толком новым умением, и смотреть на плоды их усилий порой было страшновато даже Рэфу. Вот и сейчас одна из внимавших ему тварей смахивала на огромную куницу с непомерно длинными лапами и плоской мордой, искаженно повторяющей человеческие черты. Существо предпочитало двигаться не по земле, а скакать, используя выступы на стенах и потолках, и совсем недавно отзывалось на имя «Мави». Ее сосед вознамерился обернуться чем-то вроде помеси барса и ящерицы, став в итоге похожим на двуногого, сильно горбящегося и непомерно зубастого детеныша дрохо.

«Мы отправляемся за жизнями вот этих людей», – Рэф хмыкнул, представив, как вручает жутковатым собеседникам листы пергамента, где красуются физиономии содержащихся в замке гиперборейских магиков – Эгарнейда и Крэгана Беспалого. Растолковать скограм, что колдуны находятся в помещениях Медвежьей башни, дознаватель не сумел – его не понимали. Проще отвести подручных к нужной двери, велев: «Пойди и убей». К тому же Рэф намеревался взглянуть, как обстоят дела в крепости, прежде чем покинуть ее и затеряться в городе. Как знать, вдруг ему удастся увлечь кого-нибудь за собой?

Теперь они поднимались по лестницам наверх, и Рэф мог поклясться, что вживую ощущает пронизывающий бастионы крепости трепет, нарастающий с каждым мгновением. Выбравшись через малоприметную и неохраняемую дверь, Рэф и его спутники огляделись, принюхиваясь – они оказались на открытой галерее, висевшей над нижним двором Цитадели. Темнело, весь горизонт затянула свинцовая хмарь, и лишь на Закате различались отблески садящегося солнца. Пахло дождем, Мави с приятелем невольно присели и прижали уши, когда над их головами проворчал отдаленный раскат грома. У ворот толпилась, переговариваясь, стража, но, к счастью, никто не обратил внимания на странную троицу.

«Ступайте туда, – Рэф указал на башню. Девчонка и ее косматый дружок растянули пасти в подобии ухмылок. – Закончив, бегите прочь и отыщите меня. Поняли?»

Ответом стал цокот когтей по камню – скогры умчались. Рэф же замешкался, увидев, как тяжелые створки Оленьих ворот неторопливо расходятся в стороны, открывая путь сперва четверым всадникам на запаленных конях. Следом в замок короны вкатился измазанный грязью по самую крышу экипаж, запряженный шестеркой. Распахнулась дверца, но Рэфу не требовалось видеть лица прибывшего – он знал, кто приехал. Явление Озимандии, конечно, усложнит дело – с ним не так-то легко справиться. Впрочем, одолеть можно любую преграду, надо только додуматься, каким образом.

Обождав, пока старый волшебник, размахивая посохом и сыпля приказаниями, скроется во внутренних помещениях, Рэф преспокойно спустился во двор и удалился через калитку в неприметных Купеческих воротах, отведенных для хозяйственных нужд. Там его знали и даже окликать не стали – раз его милость дознаватель желает покинуть замок, значит, для того есть причины.

* * *

Новый громовой удар прокатился над Вольфгардом, и запах близкого дождя, отчетливо слышный сквозь узкую, забранную железной решеткой бойницу, усилился. Один из Семи Верховных Халоги, гиперборейский маг Крэган по прозвищу Беспалый, в нетерпении расхаживавший по тесной и душной комнатенке в верхнем ярусе одной из башен цитадели, приостановил свое кружение, прислушался и недоверчиво покачал головой.

За стеной в подобной же комнате, почти камере, маялся старший письмоводитель Эгарнейд. Всякий раз, вспоминая, как обращались с ними стражи порядка, Крэган насмешливо кривил тонкие губы. Да, оба чернокнижника сидели под замком и под надежной охраной, их тщательно обыскали и некоторое время держали в кандалах – очевидно, чтобы показать заключенным всю серьезность их преступления – а пронырливая стигийка отобрала у обоих магические кольца и весьма жестко обошлась с Эгарнейдом. Однако…

Вместо того, чтобы гноить пойманных на горячем некромагов в мрачном подземелье с крысами, их разместили в этих вот комнатах, пусть и не роскошных, но вполне терпимых, сносно кормят, немедля прислали хорошего лекаря, дабы тот лечил пропоротый копьем бок Беспалого и подпалины Эгарнейда, оставшиеся после учиненного Ренисенб допроса… Вольфгардцы не церемонились с месьором письмоводителем, верно почуяв, что он – невысокого полета птица. Но с ним, Крэганом Беспалым, обращались более чем уважительно. Боятся открытой ссоры с Халогой, подумал маг, в очередной раз мрачно усмехнувшись. Учитывая, что Гиперборее тоже не нужна широкая огласка, дело закончится несколькими грозными депешами с обоих сторон. Круг Белой Руки даст очередную нерушимую клятву, мол, подобное не повторится, а вину свалят на покойного Унтамо. Ему, Крэгану Беспалому, беспокоиться не о чем. Совершенно не о чем. Он повторил эти слова, как заклинание, уже добрую Сотню раз.

И тем не менее его снедало смутное, неясное, гложущее душу беспокойство.