Конан и грот Дайомы

"...мы отправимся в Пуантен", - мысленно продолжил Конан. Девушка не знала о цели их странствий, хоть и догадывалась, что ее возлюбленному предстоит какая-то нелегкая задача в Ванахейме. Но вопросов Зийна не задавала, а Конан ее в подробности не посвящал, не желая путать до срока стигийским колдуном и его рыжебородыми кровожадными ванирами. Что же касается Пуантена и прекрасных берегов Алиманы, он был не прочь их посетить, когда разделается с поручением зеленоглазой ведьмы. А посетив, он собирался, во-первых, снять голову с обидчика Зийны, главаря рабирийской разбойничьей шайки, а во-вторых, убедиться, что девушке вернут отчие земли. Конечно, граф Троцеро слыл благородным человеком и вряд ли нанес бы обиду сироте, но лучше - так казалось Конану - если ее права подтвердят острый меч и сильная рука.

- В Пуантене уже распускаются розы, - шептала Зийна ему в ухо. - Поля зелены, ветер играет в кронах дубов, а на склонах гор цветет клевер и пахнет медом...

- Послушать тебя, так Пуантен - сплошной сад Митры, - сказал Конан, поглаживая шелковистые волосы девушки.

- Конечно, милый! Своя земля каждому дорога... Но если ты хочешь, я отправлюсь с тобой в Киммерию.

- Но я не хочу туда возвращаться, клянусь Кромом! Киммерия не слишком уютное место - горы, леса, снега и козы. На свете есть уголки и поприглядней... ну, хотя бы твой Пуантен! Хочешь, я его завоюю и сделаю тебя графиней?

Она испуганно отпрянула.

- Что ты! Пуантен - вотчина славного Троцеро, нашего повелителя и опоры аквилонского трона! Можно ли посягнуть на его власть!

- Ты права, нельзя, - согласился Конан. - Да и что такое маленькое графство в горах, промеж двух рек?

Лучше я завоюю Аквилонию и стану королем в Тарантии, а ты - моей королевой. Славный же граф Троцеро будет опорой нашего трона.

Зийна не знала, плакать ей или смеяться, а потому коснулась горячими губами щеки своего киммерийца и шепнула:

- Ты и так король... мой король и повелитель... Разве этого мало?

- Не мало, но и не много. Я же ищу большего.

Она не обиделась, только спросила:

- Чего же, любимый мой?

- Богатства и славы, власти и почета. Не подаренных, а взятых с бою, завоеванных силой. Еще хоту обрести мощь... великую мощь, какой владеют боги... власть над молниями...

Девушка негромко рассмеялась.

- Но мы ведь не боги, мы - люди! Молниями владеет пресветлый Митра, страж справедливости, благословляющий добрых и карающий злых. Мы же должны молиться ему и просить о защите и помощи.

Конан, разгоряченный близостью ее жаркого тела, откинул плащ и сел, поджав ноги. Прохладный ветер с моря обжег его кожу своим дыханием.

- А разве Митра помог твоему отцу, когда банда ублюдков грабила ваш дом? - произнес киммериец. - Разве он защитил тебя от вонючей гиены, их главаря? Разве он вспомнил о тебе, когда другая гиена, этот Гирдеро, творил свои насилия?

- Митра испытал меня и привел к тебе. Стоит ли сомневаться в его справедливости?

- Хмм... Может, и не стоит... Но я не хочу сказать, что Митра несправедлив. Просто людей слишком много и творят они разное, а Митра один. Будь у него хоть тысяча глаз, за каждым не уследишь, каждому не воздашь... Конан помолчал и добавил: - Слышал я, есть у Митры слуги-помощники, что ходят по свету и карают зло. Им Митра даровал долгую жизнь, грозную мощь, защиту от всякой магии и власть над огненными молниями. Так что не одни боги владеют этой силой.

Зийна смотрела на него округлившимися от любопытства глазами.

- Это сказка? - шепнула она. - Сказка?

- А он - сказка? - Киммериец ткнул рукой в сторону Идрайна, с полузакрытыми глазами сидевшего во тьме, подальше от костра. - Видишь, оживший камень... да такой, что может выпустить кишки из сотни воинов за раз... Разве это - сказка? Так и с молниями... Мир полон чудес, малышка!

Он покачал головой, и вдруг, словно решившись, принялся рассказывать. Голос его стал негромок, черты лица смягчились, в широко раскрытых синих глазах яркими точечками мерцали отблески костра.

- Много лет назад, когда я был мальчишкой пятнадцати весен от роду, случилось мне попасть на берег моря Вилайет, вблизи Шандарата, самого северного из туранских городов. Я бежал из Гипербореи, из неволи... Клянусь Кромом, моя красавица, не прошло и года, как гиперборейцы заплатили мне за тот плен! Но тогда, добравшись до Шандарата, я был голоден и слаб, и выглядел так, что охрана даже не впустила меня в город. Пришлось мне промышлять на свалке да охотиться за чайками на морском берегу.

И вынесли мне волны кувшин, что плавал в море тысячу лет, а в том кувшине сидел дух, древний, как Карпашские горы. Не злой дух и не добрый, а просто старый, и от сырости перезабыл он все свои заклятья, так что толку от него не было почти никакого. Спросил я у него жареного барана, а получил обглоданные кости, спросил вина, а получил прогорклое пиво, спросил меч, а получил ржавую саблю. И захотелось мне выкинуть этого недоумка в море, но я был молод и слишком добр, а потому решил приспособить его к какому-нибудь делу...