Конан и карусель богов

На широких ступенях пологой парадной лестницы, ведущей к застекленным дверям громадного Зала входящих, собрался цвет придворной знати. Конан видел и Просперо, и прочих вернейших своих сподвижников, собравшихся в столицу после одержания побед; видел облачившееся в торжественные ризы жречество… и не видел только одного человека – самого Конна.

– Кром! Что-то я ничего не понимаю… – пробормотал киммериец, спешиваясь и швыряя поводья конюхам.

– Все сословия благородной Тарантии просят Конана Великого проследовать в тронный зал, – торжественно провозгласил, подавшись вперед, Просперо.

– Старина, что тут за представления и где, во имя Митры, сам Конн? Он что, перебрал вина на вчерашнем празднестве и теперь мается головной болью? – Конан попытался обратить все происходящее в шутку, хотя сердце его уже ощущало тревогу.

– Твой сын, государь, ожидает тебя в Тронном Зале, – почтительно ответил Просперо и, кланяясь, отступил в сторону, приглашая Конана пройти.

Недоумевая, киммериец подчинился. Посланец Крома и пятеро воительниц шагали за ним следом.

Знакомые коридоры, знакомые лестницы и повороты; всюду – стража в парадных доспехах; «черные драконы» провожали своего бывшего повелителя откровенно восхищенными взорами.

Вот и последняя галерея, за ней Большая приемная; дюжие стражники в иссиня-черных латах распахнули двери – и Конан увидел знакомый, ни в чем не изменившийся Тронный Зал – с пустующим королевским сиденьем под пышным черно-золотым балдахином. На богато расшитых самоцветами подушках перед троном лежали корона и скипетр.

– Что произошло с Конном?! – помертвев, рявкнул Конан прямо в лицо следовавшего за ним Просперо.

– С ним все в порядке, – твердо глядя прямо в глаза своему бывшему королю, ответил старый товарищ Конана, и киммериец невольно смутился – они что, посходили тут все с ума?..

Он завертел головой, пытаясь понять, что же происходит, и отыскивая взглядом Конна. Киммериец не заметил, как Просперо подал знак двум рослым гвардейцам, стоявшим по обе стороны трона. Воины ловко подхватили лежавшие подушки с драгоценными знаками царского достоинства. Из-за спины Просперо появился Дексиеус, и прежде, чем Конан успел понять что-либо в происшедшем, его головы коснулся золотой ободок короны, а правая рука стиснула отполированное черное дерево скипетра.

– Да благословит Митра правление твое, о Конан Великий! – услыхал ошеломленный киммериец голос верховного жреца, а в следующее мгновение тысячеголосый хор со всех сторон грянул:

– Да здравствует король! Да здравствует король! Да здравствует король!

В Тронный Зал со всех сторон ворвалась нарядная толпа придворных; тут был цвет тарантийской знати и аквилонских баронов.

– Где мой сын?! – перекрывая своим львиным рыком все и вся, взревел Конан.

– Я тут, отец мой! Я здесь, Ваше Величество! – Ряды людей раздвинулись, и взорам Конана предстал сам Конн.

Его руки оказались скованы короткой железной цепью; по сторонам стояло четверо стражников.

– Они захотели видеть своим королем тебя, отец мой, – печально глядя в пол, промолвил Конн. – Я попытался вразумить их… однако вот угодил в железо.

– Погоди гневаться, о Великий! – поднял руку Дексиеус, видя закипающий в глазах Конана багровый огонь безумия. – Ты вернулся из-за пределов Тьмы, вернулся в час острейшей нужды, благодаря тебе наши враги поражены и рассеяны, и вдобавок тебе возвращена молодость милостью всемогущих Богов. Все знамения явны и отчетливы. Так что не гневайся, о Великий!

– Так значит, условие Неведомых выполнено?.. – вдруг услыхал Конан потрясенный шепот Бёлит.

– Да, ведомо нам, что мы противостояли твоей воле, Великий, – продолжал тем временем Дексиеус, видя, что пламя ярости в глазах Конана несколько пригасло. – Ведомо нам, что видел ты своего старшего сына владыкой Аквилонии; и так будет, клянемся тебе в этом, – когда придет его час. Когда настанет твой черед, о Великий, покинуть сей мир – тогда принц Конн воссядет на твоем высоком престоле, и мы будем служить ему так же преданно, как служили и тебе…

– Но вы изменили своему королю, королю, которому вы присягали! – с глухой яростью бросил Конан прямо в лицо жреца.

– Отец… – попытался вмешаться Конн.

– Священных прав тарантийских сословий никто не отменял, – возразил верховный жрец Конану. – Мы можем покорно просить короля отречься от трона в пользу кого-то из его ближайших родственников. Ради блага страны принц Конн – да благословит небо его благоразумие! – отрекся от престола в пользу ближайшего своего родича – тебя, о мой король! Великая Тарантийская хартия соблюдена полностью. Мы не предатели!..

– Однако вы заковали его! – Конан кивнул на железные наручники Конна.

– Таково одно из положений Тарантийской хартии, – почтительно пояснил жрец. – Цепи – лишь символ. Ты принял знаки королевского достоинства, о Великий, и теперь принц может вновь быть освобожден, а мы, как и прежде, становимся его верными слугами. – Подскочивший слуга тотчас же отомкнул замок на кандалах Конна.

– Пора произнести королевскую клятву, – с мягкой настойчивостью напомнил киммерийцу Дексиеус.