Конан и карусель богов

– Да нет же! – вспылил северянин. – Я привык получать плату за сделанное. Слушай, женщина, я ведь не зря принес сюда это тело. Гатадес не погиб в прошлом бою! Его пленили и превратили в ящера – очевидно, прежнего все-таки сразил этот меч, – рука киммерийца похлопала по висевшему у пояса лезвию. – И тогда – как видно, в наказание – Гатадеса поместили в то самое чудище, что погибло от его руки… Наверное, наложили особые чары, опутали волю… Впрочем, уже неважно, что они с ним сделали. Я сперва разрубил черный ошейник на Аррадерсе – и тот освободился; я решил, что для победы достаточно освободить от ошейников и остальных, – но ошибся. Та, с костяным серпом, – она ведь так и осталась рабыней Сета. Я было подумал, что с этими тварями все, значит, совсем по-другому… Ну и бросил я это дело, а, как выяснилось, зря. Ну что мне стоило… – киммериец с досадой оборвал себя, махнул рукой. – Ничего не поделаешь. Сожаление недостойно мужчины, а сделанного не переделаешь.

Рассказ киммерийца о случившемся длился не очень долго. Северянин тогда как-то не смог по обыкновению цветисто разукрасить свои подвиги. Тем не менее Айана охала, ахала, вскрикивала, всплескивала руками и вообще всеми возможными способами выражала свое восхищение и изумление.

– Я не ошиблась в выборе. Ты действительно величайший герой хайборийских земель!..

– Все это хорошо, женщина… Но давай поговорим о деле. Нужно ли мне охранять твою рощу и дальше, все тридцать оставшихся дней?

– А что, тебе тут плохо? – удивилась Айана. – Я думала… мне казалось… – Она мучительно покраснела.

– Мой мир – там, – мотнул головой киммериец. – Ты прекрасна, о хозяйка Рощи свайолей… то есть нет, – поправился Конан, видя увлажнившиеся глаза дриады, – ты и в самом деле очень нравишься мне, Айана… ты совсем не такая, как женщины в Шадизаре…

– Так почему бы тебе не остаться здесь, Конан? – медленно, тихо и очень серьезно проговорила Айана. – Я не показала тебе и тысячной доли тех тайн и чудес, что скрываются в моем мире. Здесь есть враги, чтобы сражаться с ними, есть золото, чтобы добывать его…

– А доброе вино тут найдется? – осведомился Конан. – И вообще, Айана, почему ты говоришь – мой мир, мой мир? Разве мы не в одном дне пути от Шадизара? Насколько я помню, мы ехали очень недолго.

– Мы в сотнях и тысячах лет пути от Шадизара, мой Конан, – ответила Айана. – Мне будет сложно объяснить тебе это…

– Да и не надо, – отмахнулся киммериец. – Я же знал, что тут не обошлось без колдовства… Впрочем, это уже не важно. Но я все же хочу получить ответ: сколько еще продлится моя служба?

– Твари Сета мертвы, – ответила Айана. – И он еще не скоро сможет сотворить новых – звезды ему не благоприятствуют.

– Значит, – напирал Конан, – роще ничто не угрожает и я свободен?

Айана опустила голову.

– Я хотел бы получить свою плату и отправиться восвояси, – сказал киммериец. – Понимаю, не дело требовать с тебя все причитающееся мне, хотя, по-моему, здесь золото тратить все равно не на что. Мне пора, Айана. Больше для твоей рощи я сделать ничего не могу.

– Конан! – пролепетала дриада, еще ниже нагибая голову и в волнении стискивая переплетенные пальцы. – Конан, я должна покаяться перед тобой. Ты прав, здесь негде потратить золото – так же, как и неоткуда его взять. Прости меня, Конан… я обманула тебя. Я не платила тебе туранскими монетами. Это была лишь иллюзия, временный морок – не больше.

Киммериец побагровел, его густые брови грозно сошлись.

– А… как же та монета, которую я дал трактирщику?

– Мне пришлось потратить много сил, убеждая его в том, что ее украли у него из-под носа. Он теперь сильно горюет и клянет себя на чем свет стоит.

– Ты лгунья, женщина, – неожиданно ровным голосом произнес киммериец, глядя прямо перед собой. – Я подозревал это с самого начала. Ты и так обманом заманила меня сюда; что ж, нечего и удивляться твоей второй лжи. Ты использовала меня как тупого наемника, ты решила, что…

– Но ведь ты сражаешься только ради золота, разве не так? – вдруг прервала его дриада. – Разве ты отправился бы по собственной воле со мной, расскажи я тебе правду?! Мне нужно было спасти рощу, Конан. Если бы она погибла, я сгинула бы тоже. А теперь… мой долг исполнен. Роща спасена. Если хочешь – убей меня; может, тебе станет от этого легче.

С минуту киммериец стоял, кипя от негодования, кусая губы и тиская в могучей ладони рукоятку заветного меча. Его душило от ярости; он чувствовал, что его провели, точно мальчишку, заставив сражаться не на жизнь, а на смерть – и во имя чего?!

– Но разве, войдя в рощу, ты не понял, что за нее стоит сражаться, несмотря ни на что? – услыхал он слова Айаны. – А кроме того… – она вдруг положила обе ладони себе на живот. – Через девять месяцев у меня родится твой сын. Неужели ты не хочешь быть вместе с ним, чтобы сделать из него величайшего бойца всех бесконечных миров, – ведь он унаследует не только твои ловкость, силу, храбрость, но и мою волшебную силу?

У Конана в глазах все помутилось.

– Отправь меня в Шадизар! – прорычал он, угрожающе выдвигая клинок из ножен. – Отправь, не то…