Конан и мрачный серый бог

прежде или после того злополучного дипломатического фиаско. Их отцы

враждовали, и отцы их отцов. Нет, не может быть никакого мира между

Бальвадеком и Рейдном.

Kайланна покачала головой с отвращением.

46

- Таким образом Гхазa безопасна? Вы не требуетесь для правосудия там, пока

Вы находитесь в Kиросе и любом городе - государстве на этой проклятой земле?

- Нет, - ответил бодро Конан. - Таким образом, Гхазa не безопасна для нас.

Немного мест в Шеме, где предложили бы нам приют. Но у герцога Рейдна нет

никакой причины насадить мою голову на пики, и я знаю пограничную деревню с

маленькой гостиницей, где мы можем получить комнату.

- Я не буду проводить ночь с тобой, варваром, - Kайланна смеялась. - И при

этом я не поделюсь своей кроватью с легионами ползающих паразитов, которые

наводняют гостиницы пограничной деревни. Ты должен найти для меня

подходящее жилье с чистыми полотнами, баней, и надлежащей пищей. О, и швеёй

также, чтобы сшить мне новую одежду. Ты можешь остаться в конюшне с другими

животными и валяться в стойле с боровами и грызунами, с которыми ты

разделяешь родство. Ценность моей диадемы более чем компенсирует тебе такие

пустяковые расходы, и лишения которым мы подвергаемся.

Она достала полный бурдюк с водой и отпила большой глоток. Конан

уставился на нее недоверчиво.

- Бадб и Лир, распутная девка! Будь мой кошелек достаточно тяжелый, чтобы

оплатить такие комнаты, я не стал бы облегчать его таким образом. Мы должны

избегать городов Шема и не можем позволить себе развлечения. Достать новые

ткани для новой одежды - фах! Такое пижонство привлекло бы внимание и

наблюдалось бы тщательно сплетниками в Гхазa, и все от нищего до

благородного услышали бы о Вашем прибытии. Нет, мы останемся в деревне

Вархия в «Закопченном Борове», где кровати стоят меньше, чем пиво и владелец не

задает вопросов!

Kайланна сморщила нос в отвращении:

- «Закопченный Боров» по сравнению с тюрьмой ассири - несомненно, дворец.

Все же я предполагаю, что немного трудностей должно быть вынесено в дальней

дороге домой.

Она тяжело вздохнула.

- Очень хорошо, варвар. Вперед, к этой груде отбросов, о которой ты

говоришь.

С усилием Конан успокоил задетое самолюбие и хлестнул по крупу своей

лошади. Он молча вел Kайланну на северо-восток устойчивым легким галопом.

Распутная девка, казалось уже, забыла, что опасность все еще преследует их в пути.

Киммериец довёл бы ее благополучно домой, как он поклялся сделать. Но он был

воином, не лакеем, и ее надменный тон заставил его зубы сжаться. Конан начинал

сожалеть об этом предприятии. Его « Ястреб» и Рулвио ждали бы, но Конан все еще

нуждался во времени, чтобы следовать по карте прежде, чем он возвратился кВ

Meссантию. Если он добудет и диадему, и сокровище Медного Города, он сможет

передать свое судно первому помощнику и команде. Его вновь обретенное богатство

составило бы больше, чем полученное за десять лет пиратства. Он жил бы в

местах по собственному выбору, выпивая и распутничая по желанию, участвуя в

любых сражениях по желанию или за прибыль или за удовольствие. Успокоенный

этими счастливыми мыслями, Конан тащился вперед, бросая случайные обратные

взгляды, следя за тем, чтобы Kайланна не отставала и не было преследования.

Через петляющие ручьи и зеленые луга они мчались, пока холмы на западе не

47

скрыли край солнца. Конан чувствовал странную смесь облегчения и скуки. Отказ

ассири преследовать их сделал день беспрецедентным, и Kайланна очевидно

считала его не достойным для беседы. Он рассудил, что они достигнут Вархии

перед сумерками. Конан был совсем не утомлен, но их коням необходим отдых и

Kайланна начала резко соскальзывать в седле. Перспектива прожаренного окорока

баранины и пенистого пива поддерживали его. Поскольку он знал, что плата за

постой «Закопченного Борова» была умеренной. Постояльцы гостиницы были

прежде всего торговцами или их охранниками, проводящими ночь в дальней дороге

к или от столицы Гхаза.

Конан развернулся и быстро просмотрел через плечо. Дыхание зашипело

между его зубами. Он увидел наездника на лошади, далеко на юге, в самой

дальней досягаемости его пристального взгляда. Конан мог поклясться, что углом

одного глаза он заметил скрытое движение. Он изучил пейзаж, но теперь видел

только лениво текущие ручьи и растягивающиеся луга с высокой

растительностью. Ландшафт не предоставлял особенностей, которые скроют

человека верхом, таким образом, Конан неохотно заключил, что удлиненные

солнцем тени обманули его. Если бы кто-то следовал за ними, киммериец,

конечно, чувствовал бы присутствие глаз на его спине, как липкую струйку

невидимого пота; то слабое, но тревожное ощущение спасало его не раз.