Конан и Посланник Света

Киммериец воткнул факел в держатель и увидел у стены корзину с провизией: о нем не забывали. Из-под прикрывавшей еду салфетки торчал уголок папируса. Конан осторожно развернул его и поднес к свету.

«Отдыхай и ни о чем не тревожься. Та, которую ты не захотел увидеть, мысленно остается с тобой». Киммериец улыбнулся, и на душе у него потеплело. Он уселся рядом с корзиной и, первым делом откупорив бутыль, хорошенько промочил себе горло. За весь день во рту у него не было ни крошки и ни капли, но, как ни странно, голода он не испытывал, что случалось с ним крайне редко.

Что на него нашло, он и сам не знал. Быть может, записка пробудила нежные воспоминания, а может быть, слова Сета, которые он по-настоящему осознал только сейчас. Так или иначе, но прекрасная Богиня Страсти не шла у него из головы. Он вспомнил их бурный, но короткий роман, оставшийся в прошлом, редкие встречи, случавшиеся позднее, и хотя даже не представлял, что их ждет в будущем, на душе становилось тепло и радостно. Незаметно для себя он уснул. Ему снились голубые дали, розовые дворцы и наполненные счастьем будни. Вдруг он увидел черную тень, плывущую над миром. Счастливый смех Деркэто оборвался. Она испуганно прижалась к своему избраннику и в тревоге прошептала: «Я боюсь, Конан».

Он обнял ее одной рукой, а другая сама потянулась к оружию, и в этот миг киммериец проснулся. Чья-то зыбкая тень мелькнула перед глазами, но он так и не понял, видел ли ее на самом деле. Проснувшись, Конан первым делом посмотрел вокруг: торчавший из стены факел догорал, нещадно чадя. Он достал свежий, поджег его и, отбросив в сторону потухший, вставил новый на то же место. После этого киммериец снова огляделся и внимательно прислушался, но ничего не увидел и не услышал. Тогда он решил взобраться на ближайшую каменную глыбу, но, сделав всего шаг, остановился. Какой смысл лезть на скалу и пытаться увидеть то, чего и разглядеть-то, быть может, еще нельзя? Гораздо проще спокойно сидеть и ждать, когда снова возникнет уже привычное чувство страха. Он ухмыльнулся: вот и еще один просчет Высоких Умников! Не нужно следить за врагом, опасаясь внезапного нападения. Он сам заранее известит о своем приближении.

Конан сел на прежнее место и вновь приложился к вину, но на сей раз почувствовал сильный голод и с жадностью набросился на мясо. Насытившись и утолив жажду, он принялся ждать. Верная секира лежала справа, незажженный факел — слева. Он достал из-за пояса отбитый у Посланца рог, повертел его в руках и, наверное, в сотый уже раз попробовал пальцем острие. Да, если на такой наткнуться, мало не покажется!

Эти размышления будили тревогу. В самом деле, как бороться с существом, которого лучшая сталь берет с трудом, в то время как сам он не нуждается в оружии вовсе? А что он, Конан, может противопоставить чудовищу в этой борьбе?

Силой и размерами он уступает Посланцу, и это было неприятной неожиданностью, похоже, и для самого Сета! Исправить здесь ничего нельзя. В отличие от монстра он ничем не защищен, кроме разве что шлема… Сет, правда, предлагал ему любые доспехи на выбор, но Конан отказался. В них он стал бы неповоротливым и неуклюжим, лишившись единственного преимущества, которым обладал и на которое уповал теперь. К тому же от могучих клешней твари никакой металл не защитит.

Придя к такому невеселому для себя выводу, северянин попытался прикинуть, на что он может; рассчитывать в предстоящем бою. Перед глазами тут же возник раскачивавшийся на трехпалых ногах Посланец. Длинные, заканчивающиеся мощными клешнями руки нацелены вперед, единственный глаз выискивает жертву… Конан вспомнил чудовище, сотворенное Незримым, с которым столкнулся полвека назад. Тот был мельче, быстрее, передвигался рывками, но, останавливаясь, раскачивался. Случайным ли было это совпадение? Варвар пожал плечами: все это ровным счетом ничего не давало. Десятки раз уже он брался за безнадежное дело: пытался представить тварей, у которых Высокие Боги позаимствовали части тела для своего детища.

Он старательно вспоминал, какие слабости тех монстров позволили ему не только выстоять, но и победить, однако ничего путного на ум не приходило. Он еще раз воскресил в памяти схватку с первым уродом, которого Незримый слепил из останков какого-то юнца. Как же его звали? Киммериец наморщил лоб и попытался припомнить.

Ага! Эмерик! Рано пресытившийся жизнью сластолюбец. Никогда не державший в руках оружия, он едва не одолел Конана. И все потому, что двигался неестественно, да еще и слишком быстро. До тех пор, пока варвар, действуя чрезвычайно ловко и умело, не заставил чудовище обороняться, исход поединка оставался весьма сомнительным. Более того, киммериец едва ли мог рассчитывать на победу.

Зато теперь другое дело. Конан заново оценил те давние события и понял, что, будь на месте Эмерика человек, неизвестно, чем бы все закончилось. Чем же создание Незримого отличалось от человека? Звериная шкура, один глаз, ноги коленками назад, как у Посланца…