Конан и Посланник Света

Посланец заметался вдоль уступа, выжидая удобного момента, чтобы взобраться наверх. Конан понимал, что бессмысленно тягаться в выносливости с каменным монстром, но не показывал, как тяжело ему дается бег туда-обратно. И странное дело, скоро ему и в самом деле стало легче. То ли нога оказалась не так сильно повреждена, как он считал, то ли он просто свыкся с постоянной болью, но он перестал ее ощущать.

Посланец начал терять остатки терпения. Взгляд его все чаще останавливался на киммерийце, а рычание звучало все громче. Конан понял, что теперь все решит выдержка: у кого раньше сдадут нервы, тот и проиграет. Первым не выдержал Посланец. Он хоть и был разумен, но, как видно, совсем недостаточно для того, чтобы верно оценить обстановку и держать себя в руках.

Единственное, что он твердо понял: ему не удастся влезть наверх до тех пор, пока враг его там. Отсюда следовал простой вывод: врага необходимо убить или, по крайней мере, отогнать. Монстр начал бешено размахивать клешнями. Иногда он подпрыгивал, пытаясь дотянуться до варвара, и на одном из таких прыжков Конан подловил его. Он намеренно подошел чуть ближе, сознательно рискуя, и грозная клешня тут же рванулась к его лицу, но встретила не податливую плоть, а металл секиры. Удар пришелся точно между чудовищными пальцами, но киммерийцу показалось, что он попытался вогнать лезвие в монолитную стену. Болезненный толчок отдался в кистях и сотряс все тело, едва не выбив оружие из рук, и Конан даже удивился, когда мгновение спустя наружная часть клешни с хрустом отломилась и упала на пол. Монстр раскрыл пасть с обломанными клыками, и человек приготовился услышать его чудовищный рев, но ни звука не вырвалось из алой глотки, а когда киммериец шагнул к Посланцу, вторая клешня метнулась к его выставленной вперед ноге. Конан, словно предчувствуя, что так оно и случится, мгновенно обрушил секиру на руку твари. С громким треском клешня отлетела в сторону, и тотчас правая, однопалая, рука монстра выбила оружие из рук противника, пропоров предплечье от локтя до запястья.

Кровь фонтаном брызнула из глубокой раны, и у Конана мелькнула мысль, что это конец. Он проиграл. Враг его, хоть и искалеченный, остался жив, а его вот-вот покинут последние силы. Но самое главное — он теперь остался безоружен!

В том, что произошло, монстр разобрался не хуже человека. Он не стал тратить время, любуясь истекающим кровью врагом, и, похоже, не собирался добивать его, хотя сейчас это было проще простого. Он неуклюже полез на стену, намереваясь отправиться дальше своим путем. Варвар вновь подумал, что проиграл. Теперь его не остановишь. Посланец просто пройдет мимо, не обращая внимания на жалкого человечка, не способного уже причинить ему вред.

Киммериец быстро огляделся по сторонам, пытаясь найти хоть что-нибудь, что могло бы послужить оружием, и подхватил первое, что подвернулось ему под руку,— огромный, в локоть длиной, каменный палец, половинку клешни. Сжав его обеими руками и зарычав от ярости, он бросился на Посланца. Тот уже влез на уступ и теперь медленно поднимался, но, услышав грозный рев варвара, резко развернулся и вскинул правую руку. Конан поднырнул под нее и, вложив оставшиеся силы в этот последний удар, вонзил клешню в глаз твари.

Чудовищный крик сотряс стены зала. Подпорки начали выпадать, и быстро усиливающийся град камней обрушился на головы противников. Конан кинулся прочь от этого гибельного места, но клешня, половина которой засела в глазу твари, словно копье, вонзилась в грудь киммерийца. Он успел еще упереться в монстра ногой и выдернуть страшное острие, но на большее сил не хватило.

Конан упал навзничь. Мир перед глазами закружился, потом наступила тьма, и он провалился в небытие.

* * *

Он не видел, что, по мере того как вываливаются все новые подпорки, камнепад усиливается и обоих выходов из зала больше нет. Он не видел и того, что враг его по-прежнему стоит рядом, а гранитный дождь обтекает ревущего от боли Посланца, скатываясь по невидимому куполу, который защищает и киммерийца, лежавшего у ног победителя. Он не видел, как монстр вдруг начал медленно таять… Он постепенно становился бестелесным, и так продолжалось до тех пор, пока могучая фигура чудовища не превратилась в мерцающий силуэт. Наконец пропал и он.

И тогда почти угасшее сознание киммерийца уловило отчаянный крик, и воля к жизни пробудилась в Конане.

— Деркэто…— как ему показалось, крикнул, а на самом деле едва слышно прошептал он, и тьма поглотила его.

Глава четвертая