Конан и Пришелец из другого Мира

Я — раньше тоже был человеком! Да! Я раньше жил в деревне, у реки… Я… У меня были жена, сын, дочь… О, Мирта Пресветлый! Как я здесь оказался?! — ящер с ужасом стал рассматривать свои лапы и ощупывать ими своё тело и морду. В глазах сверкали неподдельное отчаяние и слёзы. Конан вздохнул:

— Как ты оказался в этом теле, ты должен знать лучше меня. Твой бывший Хозяин, ящер-маг, дал тебе несколько капель какого-то зелья. И ты преобразился.

Некоторое время стояла буквально мёртвая тишина: ящер, уставившись в пыль прямо у своей морды, явно пытался что-то не то вспомнить, не то — сообразить.

Затем из глаз снова потекли слёзы. Они же звучали в утробном голосе, сказавшем:

— Ты прав, незнакомец. Так всё и было. Я… Я всё вспомнил. И сейчас, без гнёта сознания Хозяина, я ощущаю себя трусом. Идиотом. Как я мог позволить?!. Лучше бы я умер!

— Погоди-ка, Саллах. Что ты имел в виду, говоря, что теперь ты — «без гнёта сознания Хозяина»?

— А то и имел. Хозяин… Его мысли я слышал и чувствовал. Всегда. Постоянно.

Верно: когда меня привели к нему в пещеру, я ещё был человеком. Но потом… Как же это случилось… Вот, вспомнил: Его голос, а затем и его мысли, его сознание словно вторглось в мой мозг! Оно грохотало, подобно водопаду, забивая и заглушая того, прежнего, меня, и скоро я себя слышать вообще перестал и слышал только Хозяина! И я перестал и ощущать себя — как человека. А лишь как слугу! Покорного и принадлежащего лишь Хозяину. Уже не было того, прежнего, меня! А был только раб, чувствующий… Нет, не так: слышащий, что Хозяин хочет и приказывает!

— А как? Как ты слышал его приказы?

— Я… Слышал их здесь! — Саллах показал одним из когтей себе на череп. — Он говорил со мной. Наверное, он и с остальными слугами-рабами так говорит. Потому что голос его я слышал только вначале, когда он приказал мне встать на колени и… И слушать внимательно то, что он мне будет говорить. И после этого я что-то выпил… Ты прав — какого-то зелья из стеклянной бутылки. Всего две капли. Он приказал проглотить их… Но…

Но этого, этих двух капелек, хватило, чтоб моё тело изменилось до неузнаваемости! — Саллах снова посмотрел на свои лапы и снова потрогал одной из них свою ящеровидную морду. — Нет! Это не я! Проклятье на его голову! Что же мне теперь делать?!

— Не знаю. Но… Ты ничего не слышал о противоядии? Или, может, кого-нибудь маг превращал при тебе обратно — из ящера в человека?

— Нет. Не слышал. И не видел. Точно — нет. Такое я бы запомнил даже будучи монстром. Крокодилоподобным уродом. Рабом… Так что же мне теперь делать, незнакомец? Как жить? И…

Кто ты?

— Как тебе жить, Саллах, я не знаю. Нет, я правда — не знаю. Потому что если нет противоядия, остаётся надеяться только на то, что если убить твоего Хозяина, его чёрное колдовство исчезнет и ты превратишься обратно в человека.

А меня зовут Конан-киммериец.

— Конан-киммериец. Надо же. Всегда мечтал посмотреть на тебя. У нас в Порбессии о тебе ходят легенды. Что ты никого не боишься: ни монстров, ни людей, ни колдунов. Чем я могу помочь тебе, Конан? Ты ведь идёшь в логово мага, чтоб убить его?

— Да. Потому что обычно это — единственно надёжный способ спасти тех, кого такая сволочь захватила в плен. Или сделала слугой. Рабом. А помочь ты мне можешь…

Информацией.

Сможешь сейчас рассказать всё, что помнишь о маге, его привычках, его распорядке дня и о том, как устроена пещера логова?

Почти полчаса Саллах добросовестно рассказывал всё, что мог вспомнить.

При этом он, конечно, сбивался и часто повторялся — сознание, по его словам, всё ещё мутилось. Но выяснить Конану удалось, как поняла Резеда, всё, что он хотел: про расположение казарм, огромных залов для получения приказов, холодных пещер, где хранились трупы, личные покои самого колдуна, кухня, склады с оружием, кладовки с зерном, овощами и другой пищей…

В конце Саллах спросил:

— Конан. Скажи мне честно. Как ты сам-то считаешь: есть у меня шанс?

— Смотря на что ты надеешься, Саллах.

— Я… Хотел бы надеяться вернуться снова в своё, человеческое, тело.

— Насчёт этого должен тебя огорчить, Саллах. Я считаю, что вернуть прежнее тело ни тебе, ни кому-либо ещё из слуг, обращённых в ящеров, не удастся. А вот сохранить жизнь…

Это возможно. Но…

— Но я останусь как сейчас — без ног?

— Да. — Конан говорил коротко и безжалостно. — У тебя перерублено туловище. Оно — не нога или рука. Нет части позвоночника. Скорее всего, ничего не восстановится.

— И… Кому я такой калека буду нужен?

— Это не тот вопрос. Вопрос в том, что даже такая жизнь, жизнь инвалида — в сто тысяч раз лучше, чем жизнь на всём готовом, без забот и душераздирающих терзаний и рассуждений, с мгновенно восстанавливающимися конечностями, но — в рабстве!

— Хм-м… Тут ты, пожалуй, прав. Но…

Но если я останусь в виде ящера — меня же могут просто… Убить? Люди.

— Возможно и это. Но пока не попробуешь — не узнаешь. Так ведь?

— Так.