Конан из Киммерии

Когда небесный купол покрылся звездными россыпями, Белит с торжествующим криком упала на широкую грудь Конана. Охваченный желанием, он подхватил нагую женщину и жарким поцелуем припал к ее губам…

2 Лотос забвения

Драгоценностей блеску алтаря

Жадно она поглощала глазами…

Ревность впервые пронзила меня,

Споено третий встал между нами.

«Песнь о Белит»

По всему южному побережью, от богатой и обильной Зингары до далекой жаркой Атлаи, ни купец, ни моряк, ни просто житель прибрежного поселения не знали покоя. Всех взбудоражила весть: Белит, эта жестокосердная ведьма, кровожадная тигрица, обзавелась любовником, свирепым варваром с севера. Их погромы, грабежи и разбои на море и на суше заставляли трепетать всех. Неуловимые и, казалось, неуязвимые пираты появлялись тут и там, исчезали вместе с награбленным добром, вырезали команды, топили корабли, поджигали города. Черные бестии Белит не миловали никого, сея ужас и ненависть. Проклятия неслись вслед «Тигрице», и каждый молил своих богов избавить его от встречи с шемитской ведьмой и ее грозным спутником.

А те беспечно наслаждались жизнью и друг другом. Так шло время, пока в один прекрасный день «Тигрица» не пришвартовалась в устье большой мрачной реки. По ее берегам сплошной зеленой стеной тянулись непроходимые джунгли.

— Это Зархеба, река смерти, — молвила Белит. — Как-то мы преследовали стигийскую галеру, и она, удирая, поплыла вверх по течению… Прошло несколько дней, и река вынесла к нашей стоянке стигийский корабль. Он не был поврежден, и груз никто не тронул, но на борту из всей команды остался единственный человек, лишившийся рассудка. Он умер в бреду, так и не сказав, что случилось с экипажем. Черные избегают этих мест, Конан! Они говорят, что вверх по реке есть город, полный невиданных сокровищ… Стены его высоки, улицы вымощены камнем, здания прекрасны… Он безлюден — но то ли древний бог, то ли демоны хранят его… Впрочем, то россказни трусливых людишек! Вдвоем нам ничего не страшно, любимый, ведь так? Давай поднимемся по реке и посмотрим на этот Мертвый Город!

Конан долго не размышлял; поход сулил новые приключения, и он одобрительно кивнул своей прекрасной возлюбленной. Варвар привык соглашаться с Белит, зная, что она всегда с трезвым расчетом продумывает свои планы, кои его меч и отвага воплощали в жизнь. И хотя команда «Тигрицы» совсем поредела в бесчисленных стычках, на борту оставалось еще достаточно отчаянных головорезов. И никого из них не интересовало, куда плыть, с кем сражаться, — главное, они были рядом с Белит, дрались за нее и во имя ее.

«Тигрица» медленно вошла в устье. Течение было слабым, и гребцы вполсилы налегали на весла. За первым же поворотом корабль очутился в тени огромных деревьев. Ни пения птиц, ни плеска обитателей вод, ни привычного звериного крика; берега были пустынны, и за все время путникам не попалось ни единой живой твари. Странную тишину нарушали только леденящие душу стоны, загадочные скрипы и шорохи в джунглях, глухой далекий вой. Неожиданно раздался и тут же смолк дикий нечеловеческий крик.

— Это обезьяна, — задумчиво молвила Белит и после паузы добавила: — Души грешников в наказание за неправедную жизнь попадают в их безобразные тела.

Конан обнял ее за плечи и усмехнулся: он не верил в подобные байки. Застыв в молчании, варвар прислушивался к загадочным звукам.

Поднялась луна; ее восход джунгли встретили шумом, доносившимся издалека. Над речными водами показался низко стелющийся, странно мерцающий туман. Казалось, звери, как и люди, избегают приближаться к темному потоку Зархебы.

Луна поднялась еще выше, осветив своим слабым сиянием людей, корабль и гладь реки. Весла в руках гребцов словно опускались в жидкое серебро; мертвенным блеском отсвечивали драгоценные камни на рукоятях мечей, в волосах Белит, на доспехах Конана.

Пестрая шкура леопарда, брошенная на доски палубы, служила в этот час ложем шемитке. Она облокотилась на руку, ее глаза внимательно и неотрывно следили за киммерийцем.

— Я чувствую, что мы плывем в страну духов, привидений и смерти, — тихо произнесла женщина, — Тайна окружает нас… Тайна и смерть… Ты не боишься, Конан?

Киммериец лишь пожал плечами.

— Я тоже не боюсь. Никогда и ничего не боюсь! Я часто смотрела в глаза смерти… Но…

Она задумчиво помолчала, а затем спросила:

— Конан, ты страшишься гнева богов?

— У нас, киммерийцев, суровые боги. И мрачен мир, куда попадает душа человека после смерти… Он — серый и туманный, в нем только холодный ветер, да острые скалы, да черные тучи… И бесконечно странствие душ людских, и безысходно оно в вечности. Но я не боюсь! Ни смерти, ни богов!

Белит тихо засмеялась.

— Да, жизнь земная, хоть она полна лишений и тягот, все же лучше такого существования! Но во что ты веришь, Конан? В каких богов?

Киммериец опустился на палубу.