Конан из Красного Братства

Илбрасего растерялся, пораженный скоротечным бегством противника. Рана пирата была пустяковой, всего-то кровоточивший надрез, но, тем не менее, Конан имел преимущество. Неужели киммериец струсил? Через минуту Ильбрасего получил надлежащий ответ, его глаза расширились от ужаса. К месту поединка неслась стая акул, привлеченных запахом крови. Бежать не представлялось возможным, и пират издал дикий крик, последний в жизни.

Услышав пронзительный визг, Конан оглянулся. Вокруг расплывшегося кровавого пятна сновали треугольные плавники. Но не морские хищницы сейчас встревожили варвара. От корабля отчалила лодка, на которой недавно прибыл с берега Кнульф. Несомненно за беглецом снарядили погоню. Конан ускорился по направлению к «Обители страданий», еще очень и очень далекой.

Он решил плыть на поверхности, находясь пока вне предела досягаемости стрел и гарпунов. Вместе с тем выразительные крики сзади становились все ближе. Довольно тяжелое судно Сантиндриссы двигалось медленнее, чем лодка преследователей, к тому же при входе в залив было много рифов. У пятерых здоровяков, отряженных в погоню, имелись топоры, гарпуны и главное — арбалеты. Вскоре выпущенные из них болты начали создавать всплески рядом с Конаном. Варвар нырнул. Похоже, люди Кнульфа не собирались брать его живым. Азарт охотников затягивал их, пираты даже спорили, где в следующий раз покажется жертва.

Положение киммерийца стало отчаянным. Дистанция сократилась, что облегчало преследователям целиться. Снаряды булькали возле самой головы Конана. Он уже не мог петлять под водой, чтобы одурачивать врагов, а только выныривал реже, с надеждой избежать гарпуна или топора. Почуявшие развязку пираты бурно обсуждали каждый выстрел и бились об заклад, кто попадет точнее. Рулевой, державший одной рукой весло, а другой — копье, тоже принял участие в веселой игре. Ему меньше всего хотелось пропустить удобный момент для броска. О том, что лучше было бы заниматься управлением, его убедил звук треснувшего дерева. Лодка налетела на обломок скалы и начала быстро набирать воду. Двоих от удара выбросило за борт. Конан вздохнул с облегчением, когда раздался хруст позади, и послышались отборные проклятия. Вплавь пираты не догнали бы варвара никогда, да и думали они теперь больше о собственной шкуре.

Судно Сантиндриссы осторожно подходило к разбитой лодке. На палубе «Обители страданий» выстроилась команда обвешанных оружием пираток. Заключительным нырком киммериец достиг края борта. Он громко поприветствовал стигийку, затянутую, как обычно, в черную кожу, и попросил разрешения подняться на ее корабль.

ГЛАВА 11 Интриги

После катастрофы, в гавани наступили очень напряженные дни. Конкурсанты, собрав кое-как остатки своих уничтоженных трудов, приступили к поиску новых решений, хотя бы в теории. Невольники разгребали последствия трагических событий и ремонтировали доки. Вскоре прибыл чернокожий маг, Кроталус. Его экспедиция на северо-восток Вилайета провалилась. Колдун вернулся с пустыми руками и только с одним судном. Второму кораблю уже было не суждено увидеть родной порт. Всех выживших моряков поспешили выслать в Хаваризм, на самый юг Турана, чтобы никто не разболтал о деталях этого необычного путешествия. Однако по городу моментально распространились сплетни и домыслы, ведь человеческий язык сдержать сложнее, нежели нашествие разносящих чуму крыс. Люди шептались, что зембабвиец из-за прихоти богов наткнулся на самого страшного пирата Вилайета — Амру.

Кроталуса незамедлительно вызвали с отчетом к Ездигерду. Принц отличался мрачным нравом, а полное фиаско недавней демонстрации совсем испортило ему настроение. Возможно, он чувствовал личную вину перед своим венценосным отцом. Йилдиз не скрывал, что идея публичных показов и морских состязаний целиком принадлежит наследнику, тогда как император просто собирался сделать сыну приятное. Но больше всего принца рассердил подход отца к проблеме пиратства. Оказывается, повелитель при одобрении командования флота выработал план урегулирования данного вопроса с помощью проверенных дипломатических методов без использования современной техники, магии и других премудростей. Проект Ездигерда в свете такого решения терял всяческий смысл.

* * *

Среди придворных интриг и высокой политики Алаф терялся, хотя более или менее знал об окружающей его обстановке. Несмотря на возраст и скромное происхождение, юноша умел слушать и делать выводы. Занятый по горло работой, с обоженным лицом и покрытый ранами, он не утратил способности четко мыслить. На хромающего по дворцовым залам сына пекаря вельможи не обращали внимания, а этот искалеченный паренек в свободные минуты подслушивал их разговоры и внимательно наблюдал.