Конан храбрый

"А, прекрасная Пила, также сияешь, как всегда," сказал Конан. Он протянул кубок черно-волосой женщине, спускающейся по лестнице. На ней были малиновые панталоны и резные раковины поверх грудей. Только резкая очерченность этих грудей говорила о том, что она старше девушки.

"Я тоже не знаю, почему я такая грациозная", сказала Пила, игриво надув губки.. "Каждый меня оскорбляет, заявляя, что я не стою дороже причальной проститутки."

"Конечно, ты стоишь больше", сказал Моти. "Но не столько, сколько ты думаешь. На самом деле ты была бы гораздо богаче, если бы просила поменьше. Мне кажется , твоя цена отпугивает половину тех , кто хочет постучаться в твою дверь."

Моти замолк, когда зашли пять воинов. Четверо носили кожаные туники и брюки с бляхами, светящимися на горле и запятьях. На их тяжелых , отделанных бронзой поясах висели шпаги и короткие кинжалы.

Пятый также носил тунику и брюки, но они были из темно-зеленого шелка, богато вышитого золотом. Золото покрывало и рукоядку его шпаги. Конан принял компанию за какую-то молодую знатную персону в сопровждении его охранников, блуждающих по городу в поисках удовольствий. Он сомневался В том, чтобы они могли испортить выпивку честному солдату, если только они не станут злоупотреблять гостеприимством хозяев.

Моти и Пила казалось думают иначе. Пила улетучилась, как дым, и когда Конан обернулся, оказалось, что она прихватила с собой и танцующую девушку. Моти нашел свое собственное средство против непорядочных посетителей - судостроительная кувалда, которую даже Конан слегка подвигал только двумя руками . Затем он налил вино в чашу Конана , пока оно не полилось по краям.

Несомненно пятерка, была несколько не тем , что о ней думал Конан. Так же безусловно и то, что никакая пытка не развяжет язык Моти. Конан подвинулся, чтобы видеть всю комнату целиком, пока он разговаривал с Моти, потом немного выпил, чтобы освободить чашу.

"Ты сказал, что надеешься стать офицером в следущий раз?" напомнил он хозяну.

"Если вспомнить, чему я научился на этот раз, да. В противном лучае, мало чести быть таким, как он". Моти замолчал и кивнул в сторону человека в шелке.

"Лучше надейся служить у Старшего Капитана Хадьяра в его следующей жизни." Сказал Конан. "Он мог бы выучить акулу или гиену".

"Мне кажется это единственный человек, который мог заставить тебя натаскивать рекрутов."

"Да, это так. Он заявил, что это честь для меня. Возможно он прав." Конан отпил еще. "Сегодня будет какая-нибудь еда, или твою стряпню унесли демоны? Мне не очень по душе мысль, жевать овес с твоими лошадьми-"

Как бы в ответ появились Пила и Иранистианка с полными едой подносами. Конан увидел , что на сейчас на них были свободные почти непрозрачные платья, покрывающие их от горла до щиколоток. Они приближались, не спуская глаз с пятерых. Как и Моти все время пока девушки обслуживали пришельцев. Двигая лишь рукой Конан убедился, что его сабля легко перемещается в ножнах.

"В этом не может быть никаких "возможно", казал Моти. "Конан , если Хадьяр считает тебя достойным учителем, боги были великодушны. Слишком великодушны к тебе, иноземцу, по моему разумению."

"Да, да, О сын Вендианской танцовщицы," ответил Конан. Голос Моти был хрупкий , как плохо закаленная сталь. Чувство опасности поползло по позвоночнику Симмерианца, как огромный паук.

"Моя мать была величайшей танцовщицей своего времени", произнес Моти, "как Хадьяр - величайший солдат среди нас." Он посмотрел на Конана. "А ты- сколько тебе лет?"

"По Турианским расчетам - двадцать два."

"Ха. Такой же, как и у незаконнорожденного сына Хадьяра. Или возраст, который бы у него был, не умри он два года назад. Возможно Хадьяр ищет в тебе ему замену. У него не было других родственников или друзей за исключением этого мальчика-"

Открылась дверь и появилась женщина. Едва ли она могла собрать больше взглядов, чем те, что устремились на нее сквозь клубы малинового дыма под рев горнов.

Она была высока и по северному светла с широкими серыми глазами и рассыпанными под загаром веснушками. По возрасту она скорее была женщиной с фигурой, которая могла соперничать с фигурой Пилы. Глаза Конана скользнули вдоль линии бедра, поднялись до изящной талии, затем прошлись по грудям, которые выпирали из-под коричневой туники и остановились на длинной тонкой шее.

Когда он закончил осмотр, то заметил , что глаза всех присутствующих мужчин проделали глазами тоже самое.

Женщина не обратила на это никакого внимания. Она пропорхнула через комнату с грацией, которой могло бы позавидовать большинство танцоров. Глаза мужчин следовали за ней, с таким же успехом это могли быть глаза мышей, так мало они тревожили ее. Казалось, она точно так же невозмутимо пройдет совершенно обнаженной.

Она приблизилась к стойке бара и сказала с Туринианским акцентом: "Благородный Мотилал, у меня есть дело к тебе". Похотливый смешок пробежал по комнате. Она продолжала, как будто смутиться было ниже ее достоинства. "Я бы купила у тебя кувшин вина, хлеб, сыр, окорок. Все, что у тебя есть, подойдет, даже конина-"