Конан против Звездного братства

На всем пути к долине из дверей каждого дома высовывались головы. Некоторые жители стояли в дверных проемах, всматриваясь в темноту. Айбас заметил, что многие с отвращением махали руками ему вслед. Ему стало интересно, к чему относились эти жесты: к нему лично, к Звездным Братьям или просто к тому, что ждало Поуджой за влезание в дела королей и графов.

Айбас давно понял, что эти горцы гораздо хитрее и проницательнее, чем предполагал граф Сизамбри. Никакое золото не могло заставить их закрыть глаза или промолчать об увиденном. Если бы граф получил то, что искал, он бы посчитался с Поуджой, как и другие горные племена, над которыми те издевались из поколения в поколение, используя людей как корм для любимца своих волшебников.

Заросли ежевики укрыли Айбаса, так же как две ночи назад они укрывали Виллу и ее отца. Из зарослей он всматривался в темные каменистые поля, засеянные ячменем. Далекие огненные светлячки постепенно росли, превращаясь в пылающие малиновым пламенем факелы. Острый запах трав, которые Поуджой вплетали в свои тростниковые факелы, был настолько силен, что Айбас расчихался.

На это никто не обратил внимания. Воины Поуджой направлялись к волшебникам, их предводитель потрясал копьем, держа его обеими руками.

— Приветствуем вас, Братья Звезд. Мы принесли то, за чем были посланы. Благословите же нас.

Это не походило на мольбу. Скорее это было требование отдать положенное, в противном случае оно будет взято силой. Айбасу вовсе не улыбалось, чтобы Звездные Братья восприняли это как оскорбление и повздорили с воинами. Такая заваруха, конечно, будет стоить жизни принцессе, если это и вправду она находилась внутри паланкина. Это явится концом надежд графа Сизамбри; вместе с принцессой умрет и обещанная Айбасу награда, да и, скорее всего, он сам.

Поражение Звездных Братьев освободит от пут дракона, и он понесется по холмам, сжирая все, что попадется на его пути. И никто — ни человек, ни волшебство — уже не смогут остановить или замедлить его.

Один за другим Звездные Братья кивали в знак согласия. Как только последняя бородатая голова опустилась к груди, старший Брат поднял к небу руки. Шар огня, темно-красный с золотом, закружился между ними. Он своим светом превратил и волшебников и воинов в кровавые тени.

Брат с огненным шаром поднял руки выше. Остальные Братья запели какой-то гимн, никогда раньше не слышанный Айбасом. Эти завывания понравились ему еще меньше, чем вся музыка колдунов.

Шар скользнул вверх, поднялся выше стен, выше самого высокого зубца башни самого большого храма в Аквилонии. Поднимаясь, шар стонал, как будто живое существо, и этому стону эхом вторил дракон.

Вдруг шар исчез, а огонь дождем полился на воинов. Золото и багрянец смешались в воздухе, и воины подняли к огню лица и оружие.

Огонь вылился на воинов, превратив их рты и глаза в чаши пламени. Айбасу показалось, что воины племени влили в свои человеческие тела кровь дикой кошки или дракона, а быть может, и ту и другую.

Их оружие не превратилось в огонь. Оно легко выскользнуло из рук хозяев и медленно полетело вверх. Айбас, затаив дыхание, смотрел, как все эти смертоносные орудия поднимались почти на ту высоту, где недавно парил огненный шар.

Закончив подъем, оружие остановилось и затанцевало в воздухе, как иногда кружатся на одном месте в быстром потоке легкие прутья. Некоторые копья повернулись острием вниз. Мечи двигались так, словно невидимые руки управляли ими.

Один меч столкнулся в воздухе с боевым топором. Искры посыпались на факелы, которые гасли, как если бы попали под настоящий дождь.

Опустившись на четвереньки, как зверь, Айбас закрыл глаза на мгновение. Он не увидел, как исчез жар, шедший от оружия, и как оно спустилось на землю, прямо в руки владельцам.

Но он услышал, как с хрустом, словно раскололась дыня, воткнулся в череп хозяина его боевой топор. Он услышал, как застонал другой солдат, когда его копье, пройдя мимо поднятых навстречу рук, вонзилось ему в живот.

Любой смертный в долине наверняка слышал этот страшный крик, так же как и ответ дракона. Айбас готов был поклясться, что звуки стона и криков боли не могут разноситься подобно грому. Но он сам слышал это. А спустя какое-то мгновение он осознал, что, кроме этих криков, он слышит еще и дьявольский гром, прокатившийся несколько раз над долиной без единой вспышки молнии.

Казалось, грохот заставил замолчать и превратил в камень как колдунов, так и солдат. Один из воинов наконец смог заставить себя двигаться. Он подбежал к раненому товарищу и прервал его мучения, перерезав тому горло. Когда вновь воцарилась тишина, другой воин отдернул занавеси паланкина.

Женщина, вышедшая наружу, двигалась с изяществом королевы, хотя и была не обута, в одной ночной рубашке. Ее черные волосы в другой обстановке, наверное, спадали бы локонами по плечам. Сейчас же они сбились в один грязный узел. Кровавые ссадины на шее и на ушах ясно давали понять, при каких условиях она рассталась с привычными украшениями.