Конан в Гиперборее

Даже Конан смутно слышал что-то о Стигии – мрачной стране колдунов и чудовищ. Так английские йомены знали о сказочном Вавилоне, не подозревая о существовании Германии или Золотой Орды.

Однажды, когда тиун был во дворе, а они неторопливо вращали жернов, Конан спросил:

– А ты и впрямь не стигиец?

Желтые глаза вспыхнули яростью, напарник кинулся было на Конана, но цепь удержала его, и он с воплем рухнул куда-то за жернов. Через несколько секунд Конан увидел вновь его голову. Желтые глаза уже угасли:

– Будьте вы все прокляты! Я не стигиец, я князь, князь Борусский, Явлад, сын Светлана из рода Боричей!

Конан ошеломленно уставился на него. Поверил он сразу. Что такое ложь, ни в Эсгарде, ни в Киммерии вообще не знали, в Гиперборее же ее считали свойством выродков рода человеческого – земри, шемитов и стигийцев. В силу последнего никто не верил воплям напарника Конана о его княжьем достоинстве, тем паче, что Явлад, сын Светлана, продолжал править страной. Поверить в такой бред мог только совершенно невежественный и темный дикарь. Каким и являлся Конан ап Ниал из Киммерии.

– Ты не похож на гиперборея,- скорее с удивлением, чем с недоверием заметил Конан.

– Колдовство! – прошипел желтоглазый раб.- Мерзкая стигийская магия!

Для Конана все встало на свои места. Магия могла очень многое. Стигийская магия могла все.

Желтые глаза смотрели на него настороженно. Но, не увидев в лице Конана ни насмешки, ни недоверия, крючконосый раб уразумел, что боги, наконец, послали ему благодарного слушателя.

И под поскрипывание жернова и шорох зерен Конан услышал историю, не уступавшую самым цветистым и фантастическим сагам его родной Киммерии.

10. КАК СТАТЬ СТИГИЙЦЕМ

Власть борусских князей – так же, впрочем, как киммерийских риагов и конунгов Нордхейма – была ограничена. Князь не мог нарушить сводов законов и обычаев, хранителями которых являлись волхвы. Они же были и чем-то вроде секретарей народных собраний. В конечном счете, власть князя везде натыкалась на волхвов.

Прежние князья смирялись с этим. Но Явлад с детства жадно прислушивался к байкам о самодержавных властителях Турана, Стигии и прочих держав Юга. Ему кружил голову призрак безграничной власти, при которой его слово было бы единственным законом для подданных. В тех байках цари и каганы представали могучими волшебниками, и Явладу казалось – он уловил секрет самодержавия. Надо превзойти волхвов в тайном могуществе, и дело будет сделано.

Жадная тяга Явлада к южным землям и их таинственной магии и сыграли немалую роль в возвышении при его дворе девушки по имени Малка. Стигийка или шемитка – "кто эту юдь разберет" – она была взята в плен кочевниками-зуагирами. Те продали ее туранскому торговцу рабами, а тот, помня об интересе князя к тайнам Юга, продал Малку ему, как "жрицу Сета".

Правду говорил купец или прихвастнул, расхваливая товар, но в магии она и впрямь оказалась не профанкой. Как и в другом, более плотском искусстве.

С тех пор дни стали для князя ночами, а ночи – днями. При свете жировых светильников в послеполуночные часы рабыня-южанка учила сына Светлана Храброго начертанию пантаклей, "щитов" и "ключей" и толковала ему магические свитки, начертанные кровью на человеческой коже, втридорога купленные у иноземных торговцев. Днем же, в княжеских покоях, она отдавалась ему столь изощренным образом, что князь, до тех пор знавший лишь бесхитростные ласки северянок, был покорен ею, как безусый мальчишка.

– Наконец она сказала, что пришла-де пора попробовать мои знания в деле.- Желтоглазый князь горько усмехнулся сухими губами стигийца.- Она сказала, что мы попробуем начать с самого простого. Она сказала: "Начнем с перекачки тебе жизненных сил. Нужен кто-то, в ком их немного, чтоб не переборщить- это опасно. Нужен южанин – у них в крови предрасположенность к делам такого рода". Все звучало очень убедительно… Она предложила раба-стигийца – ею же недавно купленного на мое золото в рабьем ряду- тощего и старого, настоящего доходягу.

– Кто бы говорил…- Конан бросил взгляд на напарника поверх жернова.

– Дурень! – огрызнулся в первый раз перебитый гиперборей.- Сперва дослушай!

В подвале Калоги они начертили две пентаграммы, углами друг к другу, в центре каждой из них поставили по креслу. В кресла, лицом к лицу, сели князь и старый стигиец.

После этого Малка начала творить некий обряд, в тонкости которого Явлад не желал входить и, похоже, не хотел и вспоминать его…

– Когда я очнулся, я подумал, что сошел с ума. Прямо передо мной, в резном деревянном кресле, сидел я сам. Малка, только что стоявшая рядом со мной, стояла рядом с моим двойником, презрительно улыбаясь. А тот, другой я, поднял руки и стал осматривать их, как осматривают новую рубаху. Я посмотрел на свои руки -это были тощие, иссохшие ящеричьи лапы стигийца. Вот эти лапы! – Явлад в гневе протянул Конану свои костлявые длани.- Вот так я стал тем, что ты видишь!