Конан, варвар из Киммерии

Ночь спустилась на разграбленный, оглушенный город, а после полуночи пронесся таинственный слух, что котийцы воспользовались своей победой и атакуют Шамар. Один из агентов тайной службы Тзоты сказал об этом, и никто даже не удивился, каким образом новость столь быстро дошла до города. Люди стали стучать в двери дворца, требовать, чтобы Арпелло отогнал врага. Он мог бы объяснить, что у него не достает сил, что он не может собрать армию, потому что бароны не признали его королем, но, опьянев от власти, он просто расхохотался им в лицо.

Тогда студент по имени Афенидес обвинил Арпелло на рыночной площади в том, что тот таскает каштаны из огня для Страбонуса, и нарисовал ужасающую картину жизни под властью котийцев и Арпелло-сатрапа. Он еще не кончил, как толпа заревела от ярости. Арпелло велел солдатам арестовать смутьяна, но толпа окружила его, укрыла и разбежалась, закидав солдат камнями, дохлыми кошками и всем, что попалось под руку. Ливень стрел из арбалетов преследовал горожан, но Афенидесу удалось выйти из города, и он отправился умолять Тросеро вернуться в Тарантию.

Афенидес нашел Тросеро, когда тот собирался разбить лагерь за пределами города, намереваясь затем идти в Пуантен, на юго-восток королевства. Тросеро сказал, что у него слишком мало сил, чтобы взять Тарантию даже с помощью народа или выступить против Страбонуса. К тому же жадные дворяне разграбят Пуантен за его спиной, пока он будет сражаться с котийцами.

Король умер, теперь каждый сам должен защищать свое добро. Нет, он поедет в Пуантен!

Толпа в бессильной ярости собралась у высокой башни дворца. Люди вопили от своей ненависти к Арпелло, а он смотрел на них с башни и хохотал. Лучники же его, выстроившись вдоль зубчатой стены, держали наготове луки и арбалеты.

Длинные черные волосы принца были завиты, надушены, стянуты серебряной лентой, под туникой, расшитой золотом, сверкала вороненая сталь. На бедре висела широкая шпага с драгоценными камнями на эфесе — шпага эта побывала во многих сражениях. Принц, конечно, был интриганом. Но и воином тоже.

— Дураки! Безумцы! — Его сумрачное, злое лицо перекосила гримаса презрения. — Орите, что хотите! Конан умер, и Арпелло — король!

Что ему за дело, что вся Аквилония против него? У него хватит людей, чтобы удержаться в крепких стенах города до прибытия Страбонуса. Но Аквилония разделена. Бароны уже бросили в бой свои армии, чтобы овладеть богатством соседей. Ну и что? Страбонус расколет беспорядочные ряды баронов, как нос галеры режет волну океана!

— Безумцы! Дураки! Арпелло — король.

Солнце поднималось над восточной башней, когда в алеющем небе показалась черная точка. Вот она выросла до летучей мыши, затем до орла. Люди испуганно закричали: над стенами Тарантии появилось такое, о чем говорилось лишь в полузабытых легендах. Фантастическое существо с рычанием приземлилось, и с него спрыгнул человек. Существо исчезло с шумом, подобном грому, а на вершине башни появился полуголый варвар, покрытый кровью, потрясающий шпагой. Раздался вопль народа:

— Король! Наш король!

Арпелло оторопел, закричал, но тут же пришел в себя и кинулся на Конана. С львиным ревом киммериец парировал свистящий удар, бросил свою шпагу, схватил принца за шею и между ног и поднял над головой.

— Возьми своих заговорщиков с собой в ад! — крикнул он и бросил принца вниз, словно мешок с песком.

Народ отступил, тело грохнулось с высоты ста пятидесяти футов и разбилось о мраморные плиты, разбрызгивая кровь и мозг, разбилось в своей броне, как раздавленный майский жук.

Лучники на стене бросились в испуге бежать, осажденные же советники выскочили из дворца и стали рубить их, рубить на куски! Пеллианские рыцари и солдаты искали спасения на улицах, но толпа растоптала их. Торжествующие крики смешивались с криком агонии. А наверху голый король наклонился над зубчатой стеной, размахивая руками и громко смеясь. Он смеялся над всеми — над толпой, над принцами и над самим собой.

5

Полуденное солнце сияло над спокойными водами Тибора, смывающего южные бастионы Шамара. Защитники города знали, что лишь немногие из них увидят восход солнца. По равнине рассыпались палатки осаждающих. Народ Шамара, задавленный численностью врага, не мог помешать ему переправиться через реку. Связанные вместе баржи составили мост, по которому прошли орды завоевателей. Страбонус не решился напасть на Аквилонию, оставив свободный Шамар за своею спиной. Он послал легкую кавалерию в глубь страны, а сам поставил осадные машины здесь, на равнине. Флотилия судов, пригнанная Амальрусом, стояла на якоре, посредине реки — там, где укрепления спускались к воде. Некоторые из судов были потоплены защитниками города, но остальные держались крепко: их нос и мачты были защищены железными щитами, их лучники сеяли смерть. Это были шемиты, о которых говорили, что они рождаются с луком в руках, ни один аквилонский лучник не мог с ними сравниться.