Кондотьер

– Да я уж ее не ударю, гы, – здоровяк ухмыльнулся и одним махом сорвал с узницы остатки одежды. – Токмо пощекочу, гы…

И стал, черт такой, щекотать девку за все срамные места. А та вновь задергалась, выгнулась, глазищами заблистала… Ну, что сказать – парни-то кругом не железные, чай! Как тут устоишь, когда во власти твоей такой вот кусок аппетитный?

– А давай-ко ее, Васенька… – тут же и предложил Упырь. – Все одно уж не дева. Не убудет, чай.

Пожевал губищами Хвощ, погладил нагой живот узницы, распалился…

– А давай! Токмо чур по старшинству, и язм – первый.

– Да кто ж, Васенька, против-то? Кто? А ну-т-ко, парни, держите ее.

Никого не стесняясь, скинул расстрига порты.

– Не надо держать, больно мне, – подала голос Маша. Спокойно так сказала, без ругани, без вредности всякой. – Я ж и так вся ваша. Так хоть сладкость испытаю… Ну, не держите же, говорю!

Тюремщики переглянулись, Колька Упырь даже с восхищеньем присвистнул. Вот это девка, вот это княжна! Сама на все согласная. Хотя попробуй тут не согласись, и впрямь – себе дороже.

– Ох, дщерюшко-о-о…

– Не, не надо так. Ложе уж больно жесткое. Давай-ко я вот так вот встану да повернусь…

Встала княжна, повернулася… а как наклонилась, так слюною все изошли! А Колька Упырь, радостно засопев, едва не оттолкнул старшого.

Расстрига же, сладострастно закусив губу, подошел ближе.

А дальше и не понял – что было. Не успел. Только и заметил, как сунула узница руку под ложе. А потом щелкнуло что-то, ударило в лоб. Хорошо так ударило – насмерть!

Три пули оставалось в браунинге, тремя выстрелами княжна насмерть уложила троих, четвертого же хмыря ударила рукояткой в висок. Бедняга так и повалился – молча, без крика.

Заподозрив недоброе, воевода боярин Умной-Колычев опрометью бросился в подвал… да так у решетки и замер, увидев струящийся в глубине темницы знакомый зеленоватый свет! Тот самый, диавольский.

– Господи, спаси, сохрани…

В дьявольском зеленоватом сверкании в полу вдруг открылся подземный ход. Узкий, черный, манящий свободой.

Недолго думая, княжна схватила в охапку одежду и бросилась вниз. Исчезла, сгинула, а следом за ней пропало и мерцание. И подземный ход затянулся, исчез!

Воевода Умной-Колычев, видя такое дело, выскочил наружу и, еле дождавшись утра, со всех ног подался прочь из Кремля. Из Москвы. Куда-то на север, где, говорят, имелась у него вотчина.

* * *

Нарядная Рига шумела в победном праздничном ликовании! Братство Черноголовых выставило на ратушной площади большие дубовые бочки с бесплатным – для всех – пивом, налетай, не хочу. Не отставали и другие торговые гильдии – весь город был украшен венками из одуванчиков, ромашек и васильков. Бюргеры радовались. Может быть, даже не столько победе над шведами, сколько новому своему королю – Магнусу Ливонцу, недавнему врагу, за которым, впрочем, признавали множество славных и полезных для купечества дел.

Салютуя, палили пушки, пиво и брага лились бездонной рекой, а в шикарном особняке Черноголовых был устроен бал!

Единственное, о чем жалел сейчас Магнус, не было рядом с ним его милой супруги Маши, королевы Марии, урожденной княжны Старицкой…

– Что ж, за победу! – подняв золотой кубок, король насторожился – со двора вдруг донесся какой-то шум.

– Что там такое? – его величество скосил глаза на вбежавшую охрану.

– Там девчонка какая-то, мой король. Ругается, как сапожник, но по виду – не из простых. Называет себя баронессой Александрой.

– Сашка! – Магнус довольно улыбнулся. – Сашка. Ну, не держите же баронессу в дверях! Проводите, пусть войдет.

С расцарапанным лицом, юная баронесса наскоро поклонилась и, подойдя ближе к монарху, без особых церемоний взяла его под руку:

– Нам бы поговорить без лишних ушей…

– Что-то случилось? – насторожился король.

– Случилось, ваше величество. Беда!

Глава 7

Лето 1576 г.

Москва – Ливония

Юркнув в черный провал люка, Маша нащупала металлические ступеньки, спустилась по лестнице в подземелье. Струящийся сверху свет – зеленовато-зыбкий и тусклый – почти сразу померк, вокруг стало темно – хоть глаз выколи. Быстро натянув одежду, пленница сделала еще несколько шагов и, наткнувшись руками на холодную стену, застыла, настороженно прислушиваясь. Показалось, внизу, под ногами, кто-то пробежал, прошуршал… пискнул. Крысы? А даже и так – княжна Старицкая их нисколечко не боялась, тем более подвал-то был знакомый: именно здесь она когда-то колдовала, пытаясь извести чертова змеище Иоанна древним языческим заговором. Только входила не с этой стороны, с другой – за кусточками, левее.

Так, значит, оттуда же можно и выйти, выбраться! Взять левее, пройти чуток – а там и лаз. На улице светло сейчас – должно быть видно, куда идти. Приглядеться только…