Кондотьер

– Да… Да-да! Девушка? Королевой называет себя? А какой именно? Не помните… м-да… А где она? В психиатрической больнице? Ага… Это бывшая имени Кащенко? Да знаю я, как добраться, спасибо. Ждите, еду уже, ага!

* * *

Лиходеи привезли похищенную узницу на какую-то усадьбу, видно принадлежащую какому-то боярину или даже князю. Хотя нет, не князю. Хоромы маловаты, не княжеские – всего-то в три этажа, да и вообще какие-то приземистые. Ни тебе крыльца высокого, ни галереек, ни теремов! Бедновато как-то, убого. Заборчик тоже хиленький, про ворота нечего и говорить – чугунные, литые. Такие воротца даже и из небольшой пушчоночки вышибить – на раз. Даже воротная башня, и та отсутствует! Не крепость, а недоразумение. Такую с наскока взять – раз плюнуть, никакой осады не нужно.

Все примечала Маша, мотала на ус… или, уж лучше сказать, на локон. У самых ворот – будка с собаками. Псинища злые, зубастые, однако же две штуки всего. Слуг в доме мало, только один и вышел – привратник. На собак цыкнул, ворота отворил, повозку самобеглую пропуская. Теперь вот ворота сами по себе закрывались – забавно. Всего же лиходеев трое. Плюс привратник, итого – четверо. Не так-то и много, ага. Правда, все трое – парни здоровущие, кровь с молоком, и мускулы – каменные. Однако же без сабель. Верно, с ножами и мелкими – под одеждой не видно – пистолями наподобие того самого «браунинга». Хороший был пистолик, жаль, пришлось оставить… да и заряды закончились, стало быть – не о чем и жалеть.

Что псы, что разбойники эти – рылами почти одинаковы, одинаково и поглядывают – зверовато. Однако ж один из злыдней всю дорогу Машино бедро поглаживал. И это хорошо… Пока же кто она для них? Мелкая дрожащая от страха девчонка – пусть так и думают, ага.

А вон там, у забора – деревья. Яблони, вишни. Можно перескочить – если быстро бежать, псинищи не догонят. Впрочем, собак лучше порешить… чем только? И еще интересно – зачем они ее сюда привезли? Выкуп стребовать, или…

Один из парняг вдруг ощерился:

– Так мы ее сразу и…

– Нет! – другой, красномордый, мотнул головой.

– Да что, Матвей, тянуть-то?

– Васильич звонил только что. Велел обождать. Сказал – сам в глаза змеище посмотреть хочет. Так что обождем.

– Ну, ждать так ждать – наше дело маленькое. Может, Васильич и сам не прочь…

– Да он же без виагры не может!

– Так виагры-то тут целый воз.

– А ну, цыц! – бывший за старшего Матвей грязно выругался: мол, хватит болтать и над «папою» издеваться, не то языки быстро укоротят.

Грубо схватив под руки, узницу затолкнули в подвал, гулкий и темный, совсем без окон и с матерчатым, на металлических палках ложем. Главный разбойник – Матвей – назвал его смешно – «раскладушка».

– Там вон туалет, – уходя, Матвей указал на маленькую дверцу. – Попить тебе принесем. Сиди, дура, тихо, будешь орать – огребешь, ясно?

– Ясно, боярин-князь. Я тихо-тихо буду.

Разбойники хохотнули:

– Как она тебя, а? Боярин-князь!

– Так дура и есть дура.

– А с виду ничего, аппетитная. Я б с такой… А, Матвей? Пока Васильича ждем. Он ведь не сказал, чтоб не трогать…

– Посмотрим, – глухо бросил Матвей, закрывая дверь. – Там видно будет.

Руки узнице не связали, видно, не посчитали нужным – ну что там сможет против трех здоровенных мужиков этакая пигалица? Вообще, за серьезного врага здесь ее, кажется, не держали. Так, мышь серая, наступи – раздавишь.

Долго Машенька в одиночестве не сидела – дверь вскоре открылась, и на пороге возник один из лиходеев. Не Матвей, нет, куда как моложе, наглей.

– На вот, пей. Слушай, а ты правда – дура?

– Сам ты дурень, – Маша сверкнула глазами. – Чего обзываешься-то?

– Да просто, – парень повел плечом, но почему-то не уходил, искоса посматривая на узницу словно кот на сметану. Это славно, славно… Интересно, где у него нож? Неужто нету?

– А нельзя мне эту баклажку разрезать? Чтоб пить удобнее…

– Разрезать? Ну… – лиходей хохотнул. – Почему же нельзя? Но если только услуга за услугу. Я тебе разрежу, а ты мне… Так, по-быренькому… ну, ты поняла…

Маша, конечно, поняла, чай, не дура, как ее тут почему-то упорно именовали.

– Ты режь, режь… Договорились.

Взяв в руки прозрачную баклагу, парняга вылил половину воды прямо на пол и достал раскладной нож.

Узница тоже времени зря не теряла: вскочив с раскладушки, скинула с плеч халат… и быстро стянула рубашку – примечая, куда лиходей уберет нож. Ага – в левый карман кожаного куцего зипуна.

– А ты ничего, – подойдя к Маше, разбойник сглотнул слюну. – Красивая, как… как нимфа! Жаль, что… Хотя, может, Васильич тебя и помилует. Отработаешь ведь… Ох ты ж, киса!

Грубо схватив узницу за грудь, парняга быстренько спустил порты:

– Ну, давай, начнем, что ли? Что стоишь? Делай! Работай, говорю, с-сука…

– А ты глаза закрой. А то я стесняюсь.

– Чего-чего? Ах ты… – осерчав, лиходей сжал кулак, намереваясь ударить. Да, видно, передумал, ухмыльнулся. – Хотя, может, так и поинтересней будет…