Конечная Остановка

― А ведь раньше никакого такого мифологического рвотно-конвульсивного рефлекса не было, ― Тана взялась развивать оригинальную застольную тему, подлив себе из графинчика импортированного настоящего изумрудного шартреза в хрустальную рюмку. ― Например, в натуралистической школе французской литературы XIX века. У детективщиков-индуктивистов и реалистов литературного уровня Эмиля Золя и Эжена Сю нет никакой блевотины при одном лишь виде свежего или протухшего людского мяса.

Знать ничего не знали, ведать не ведали о столь потрясающем поведенческом акте благородный шотландский сэр Артур Игнатиус Конан Дойл, доктор хирургии и его сыщик-наркоман Шерлок Холмс!

Язвительному и ядовитому мнению Таны Бельской можно вполне доверять. Как-никак, помимо знаменитых английских историй о лондонском частном расследователе, всего именитого Золя, то, чего с большего удалось достать на французском, она прочла еще на пятом курсе юрфака БГУ. Его роман о строительстве финансовых акционерных пирамид в Париже позапрошлого столетия она, не как бы между прочим, но читала от корки до корки, подчеркивая карандашиком понравившиеся методы, образы и выражения.

― Если же припомнить древнеримские источники, ― щегольнул стройной эрудицией и образованностью Змитер, ― у Гая Светония Транквилла мы находим, как цезарь Вителлий, проезжая возле поля недавней битвы с неубранными, по-всякому расчлененными телами, по-другому тогда не воевали, глядя мимоходом на павших воинов, выразно заявляет следующее. Труп врага хорошо пахнет! По Светонию военный император Вителлиус был не дурак попить-покушать. Вот и пустили они вдвоем эту императорскую крылатую фразу, затем растиражированную рыцарскими романами средневековья.

― Зато у москальских писарчуков магической фэнтези, ― тут-то, не смолчав, вмешалась Одарка, ― бравые герои, расчленив, раздербанив десяток-другой вражин, так приключается, и блеванут по-крупному прям на месте драки с холодным оружием. Нибудто рыцари, обожравшись убийствами, после срыгивают. Вона как!

К ее сведениям тоже стоит отнестись со вниманием. Она здесь всем в дарницкой компании, не только Евгену поведала, что состоит в больших любительницах фэнтезийной беллетристики. О мечах и магии немало прочла, прониклась в оригинале по-английски. Даже несколько раз живьем поучаствовала в костюмированных ролевых играх на природе. С киевским баламутом Дартом Вейдером, пускай он из другой оперы, по-дружески знакома.

― Кто первым замутил, запустил эту литераторскую парашу о блевотине, я не знаю, ― не мудрствуя лукаво признал Евген, ― Однак, думаю, произошло это и пошло в массовую культуру где-то во второй половине прошлого века, когда в народе стали подзабыты физиологические детали и подробности Второй мировой войны. Тогда как попсовые антивоенные и антиоружейные настроения стрюцких шпаков и штафирок начали преобладать над здравым военным смыслом издревле вооруженных наций.

Думается, так проявляется групповое бессознательное лицемерие во главе угла. В том же знаковом углу ― беспредельная зараза коллективного ханжества, глупости и тупости. Один дурень вообразит, полудурни повторят. Или некий разумник идеологически измыслит, другие яйцеголовые умники гуманистически подпоют в хоре. Дурачье мирное уши развесит, зенки в кайф заплющит.

― Не исключено, следуя стереотипам, ― вдумчиво добавил Змитер, ― эти выдумщики-тошнотники, так подражательно подчеркивают свое гуманистическое неприятие смертоубийства или пошловато бессознательную ненависть к человеку вооруженному.

Определенно, хочу сказать, властвовать над разоруженной нацией есть врожденное свойство диктаторских и полудиктаторских государств, у диких и полудиких людских племен с народами. Либо над теми оболтусами, кто усреднено недоразвит.

― Средненько подготовленный человек без оружия ― дешевка! ― выпалила сердитое определение Тана. ― Как если б индийский кофе недорастворимый. Я однажды этакую отстойную срань в офис прикупила, терпил кайфово кавой угощать, ― она припомнила былое, туманно задумалась…

«На упаковку-то не поглядела, дурница, какие местные об…сы где-нигде явный фальсификат, фуфло развесили, развели…»

― Мою каву «Арабику глясе» будем? ― вопросил Евген, принял общее задумчивое молчание за знак согласия и удалился на кухню. За ним следом Одарка в добровольные помощницы. Либо нацелилась на интервью, взять чего-ничего из богатой биографии главного действующего лица ее журналистского опуса.

― Тана, скажи, кали ласка, ты, сколько лет боевыми искусствами занимаешься? ― проникновенно поинтересовался Змитер, когда морозоустойчивый Герман вышел освежиться, покурить в застекленной лоджии.

― В шляхетном обществе о возрасте женщину спрашивать не принято, ― она прохладно отозвалась, воединым плавным текучим движением подалась вперед, покинув глубокий мягкий кожаный диван, встала. ― Поскольку мы сверстники, тебе, хлопче, отвечу: у меня с шести лет ушу, с десяти ― фехтование, с четырнадцати ― конный спорт и стрельба из мелкашки. И потом все такое прочее, с партизанского бору по сосенке.