Конечная остановка (сборник)

В кабинете профессора было уютно. Не скажешь, что больница. Баккенбауэр создал себе обстановку, к какой, видимо, привык дома. А может, думал, что с больными лучше говорить, сидя в удобном кресле, и чтобы собеседник тоже не пытался удержаться на маленьком медицинском табурете, и кушетки с расстеленным на ней листом бумаги из рулона здесь тоже не было. Слева у стены Виталий увидел книжный шкаф, за стеклом стояли на полках толстые фолианты – но были это книги по медицине или, может, романы, он не мог разглядеть издалека. В кресле за письменным столом сидел Баккенбауэр и, подперев подбородок обеими ладонями, смотрел на парнишку лет пятнадцати на вид. На мальчике были серые больничные штаны и яркая футболка с надписью «Буффало рейнджерс» во всю грудь. Мальчик – Линдон? – удобно устроился в кресле напротив профессора. Он обернулся, когда вошли Виталий с Мэнтагом, и приветливо им кивнул. Во взгляде был живой интерес – это не мог быть Линдон. Или все-таки он?

– Присаживайтесь, – Баккенбауэр кивнул в сторону кожаного дивана, стоявшего напротив книжного шкафа. Там уже сидел человек. Спенсер подвинулся, приглашая Виталия.

Виталий опустился на диван, а Мэнтаг садиться не стал, отошел к окну, за которым видны были верхние этажи соседних больничных корпусов, и принялся разглядывать мальчика, ответившего детективу таким же пристальным, изучающим взглядом. Взглядом разумного и все понимающего человека.

– Вы сказали экспертам, чтобы они были осторожны? – Баккенбауэр повернулся к Мэнтагу. – Возможны любые неожиданности, если Линдон прав, а он прав, можете мне поверить.

– Прав – в чем?

– Сестра Болтон, – подал голос Линдон (неужели все-таки он?), – я очень сожалею. Очень! Я не видел, как она вошла в палату.

Мальчик только сейчас, видимо, понял, кто перед ним, повернул кресло и наклонился, чтобы быть к Виталию ближе.

– Это вы, – сказал он.

Он не спрашивал, он констатировал.

– Почему? – спросил Виталий. – Почему ты это сделал? Она там теперь одна…

– Одна? – Линдон изобразил на лице удивление. Именно так – изобразил, чтобы Виталию было понятно.

Они смотрели друг другу в глаза. Этот мальчик – аутист? Был – и только потому смог помочь Дине, когда она решила…

– Ты должен был остаться с ней, – сказал Виталий.

– Я хотел… – пробормотал мальчик. – Только… кто я Диноре? Друг, помощник, да и то потому только, что находился между мирами. Конечно, Диноре нужны вы. Только вы, и никто, кроме вас.

– Но я здесь, а она ушла.

– Вы с ней, – мягко произнес Линдон. – Вы с ней, и будете с ней до самой… не знаю, как это там происходит, теперь и не узнаю.

Прозвучало в его словах сожаление, или Виталию только показалось?

– Я с ней, – пробормотал Виталий. – Да… В теории так должно быть.

– В вашей теории! И вы были уверены, что она правильна.

– Она правильна, – Виталий произнес это, как утверждение, но получилось странно: вопрос не прозвучал, но был услышан, и ответ последовал незамедлительно:

– Теория, – сказал Линдон с легкой усмешкой, – не может быть правильной или неверной. Теория – ваша в том числе – обладает определенной областью применимости, и ваша вполне удовлетворительна.

– Послушайте, – Мэнтаг решительно прервал диалог, – я понимаю, вам есть что обсудить, но давайте вернемся к нашим баранам. Погибла сестра Болтон.

– Ужасно, – пробормотал Виталий, вспомнив и отшатнувшись от воспоминания.

– Надеюсь, вы не арестуете Линдона, – подал голос Баккенбауэр, – он несовершеннолетний и, к тому же…

– Ваш Линдон даст сто очков вперед любому… Я никого не могу арестовать, – сердито сказал детектив. – У меня есть право задержать человека на двадцать четыре часа, но давайте, наконец, разберемся. Я все время говорил: мистер Дымов, что вам известно многое, о чем вы не хотели сказать. Так и оказалось. Теперь я хочу спросить Линдона. В вашем присутствии, профессор.

Линдон встал – мальчик оказался высоким, на голову выше Мэнтага, они стояли друг перед другом, и в происходившей между ними дуэли Виталий не мог принять участия, хотя и очень хотел этого. Линдон многое умел, еще больше знал и бесконечно много чувствовал, но он не сталкивался с представителями правосудия и не мог… Виталий бросил взгляд на профессора и поразился: Баккенбауэр сидел, заложив руки за голову, и откровенно любовался Линдоном. Если профессор полагал, что его подопечному не нужна помощь…

– Спрашивайте, – спокойно сказал Линдон.

– Для анкеты. Ваша фамилия, имя, время и место рождения, имена родителей.

– Хотите выяснить, насколько я адекватен? – усмехнулся мальчик. – Линдон Финк, восемнадцатое марта одна тысяча девятьсот девяносто третьего года, Детройт, отец Грегори Финк, техник-наладчик в компании «Дженерал моторс», мать Ирена Финк, урожденная Пинскер, служащая в той же компании. В настоящее время, насколько мне известно, мои родители потеряли работу, в компании большие сокращения в связи с кризисом, в прошлом месяце они переехали в Оклахома-сити, там для отца нашлось место на мебельной фабрике.

– Линдон, – с интересом произнес Баккенбауэр, – откуда ты об этом знаешь? Я тебе не говорил…