Конечная остановка (СИ)

Интересно, что там твориться в деревне? Начали ли нас искать? Позвонили ли Ольге Дмитриевне и Коршакову? Или Алисе удалось нас как-то прикрыть? Снова слишком много вопросов, нужно остановиться.

Дождёмся утра, а там уже видно будет, загадывать в этом мире бессмысленно, всё равно не знаешь, что ждёт завтра, какой ещё сюрприз подкинет тебе судьба.

Глаза начали слипаться и очень скоро я уснул, снова провалился в какие-то неразборчивые, странные сновидения, в очередной раз убежал от реальности.

***

Я очнулся в каком-то странном помещении: плотные ряды стульев, сцена подсвеченная прожектором, огромное количество людей, которые притом жутко шумели, красные флаги, ленты повсюду.

Промеж рядов пробежали два парня в будёновках и с шашками наперевес, они поднялись на сцену и скрылись за кулисами. Больше всего это место походило на школьный актовый зал, причём весьма роскошный.

По правую руку от меня сидела какая-то пожилая женщина, на вид ей было лет шестьдесят не меньше. Она была облачена в старомодное красное платье, на шее накинут вычурный шарф, на глаза надеты очки в изящной тонкой оправе.

— Извините, — я обратился к женщине, но она меня похоже не слышала. — А где мы?

Странная незнакомка не реагировала на меня, а продолжала скучающими слегка прикрытыми глазами смотреть на пустующую сцену. Но совершенно случайно я заметил Коршакова, сидящего через сидение от меня.

«А что он тут делает? — Меня вдруг охватила паника. — Где я?!

Неожиданно раздался громкий хлопок в ладоши, свет в зале погасили, а на сцену вышла высокая подтянутая девушка в чёрном строгом костюме, она откашлялась и с нескрываемым пафосом начала говорить:

— Граждане и гражданки, сегодня седьмого ноября, в этот значимый и такой любимый нами день, наша школа решила организовать концерт самодеятельности, посвящённая Ленину и октябрю.

По голосу было слышно, что ведущая сильно волнуется, дыхание у неё сбивается, глаза испуганно бегают по залу, она переваливается с ноги на ногу и сжимает кулаки.

— Ну да, — послышался тихий и ворчливый голос странной женщины справа от меня. — Заставили детей воспевать убийц.

— И наш концерт торжественно открывает школьный хор!

Все дружно захлопали и замерли в ожидании выступления, один я сидел и оглядывался по сторонам ничего не понимая. На сцену выбежало множество детей, человек двадцать по моим подсчётам, все одеты в коричневую школьную форму.

Среди всей этой толпы я с удивлением заметил и Лену, её фиолетовые хвостики ярко выделялись на фоне остальных причёсок. Она стеснялась, вжимала голову в плечи, нервно прибирала ногами и с ужасом взирала на зал.

Наконец раздался высокий голосок какой-то девчушки стоявшей в правом конце хора. Сначала я не мог её узнать, но яркие рыжие волосы, заколотые в два хвостика, хмурый взгляд и надменная стойка выдавали в девочке Алису.

— Отречёмся от старого мира, — затянула Двачевская. — Оттряхнём его прах с наших ног!

«И как она только согласилась это петь? — Я невольно усмехнулся. — Судя по её взгляду, не по своей воле»

Её слова подхватили и остальные ученики, пели «рабочую марсельезу», очень древнюю и очень революционную песню. В моё время её уже и не услышишь. Но запевали они замечательно. После пары куплетов, вступила Лена:

— Сгинет лож, сгинет зло навсегда, — её звонкий высокий голос слегка дрожал от волнения. — И сольются в одно все народы.

Закончили же песню всем залом: «В вольном царстве святого труда». Раздались громкие аплодисменты, некоторые хлопали стоя. Женщина справа от меня изменилась в лице, она плевалась, ворчала и всячески показывала своё недовольство.

Концерт продолжался ещё полчаса, выступали с разными номерами, на которые мне не особо интересно было смотреть. Я всё пытался выловить глазами или Лену, или Алису, но так и не смог. Наконец свет снова зажгли и на сцену вновь вышла ведущая.

— Благодарим за ваше внимание, — всё так же неуверенно продолжила она. — Этот концерт мы бы хотели посвятить всем жителям нашей необъятной родины, каждому товарищу, каждому рабочему. Но увы, он подходит к концу, и пора нам прощаться.

После символической раздачи цветов и поклона, у выхода начала скапливаться толпа. Похоже меня никто не замечал, ни Коршаков к которому я подошёл, ни люди вокруг, ни эта ворчливая бабка.

Из-за кулис выбежала Лена, на лице у неё сияла улыбка, глаза радостно светились. Она бежала прямиком к Коршакову, бежала так быстро, что едва не спотыкалась на лету. Лена достигла отца и крепко обхватила его, но ответной реакции от мужчины не последовало.

— Тебе понравилось? — Она выжидающе посмотрела на него. — Я хорошо спела? Мне совсем чуть-чуть слов дали, чтобы я не запуталась, но я старалась!

Странно, сейчас она была похожа на Мику, наивно тараторила, пытаясь упихнуть как можно больше информации в одно предложение, отчего уловить суть её разговора было трудно.

— Неплохо, — сухо ответил чекист и даже не посмотрел на Лену.

— А ты надолго? — Девочку кажется не смутил холод отца. — Мы сходим в зоопарк? Нет, лучше в кино.

— Ненадолго, — безразличность Коршакова злила меня. — Я оставлю тебе денег, сходишь одна.