Конечная Остановка (СИ)

На Беларусь трое политэмигрантов преспокойно выехали шестью днями позднее. Хоть и совместно, в одном направлении, но в разбивку по одиночке, самым безопасным маршрутом выдвижения. Прежде на перекладных в российский Смоленск. Оттуда тягучим пригородным сообщением до белорусской Орши. А там авантажно на мягком экспрессе бизнес-классом регионального железнодорожного сообщения в Минск, где очень немногие ограниченно поставлены в известность о прибытии трех рисковых нелегалов.

Готовились они к предстоящим белорусским авантюрам тщательно да предусмотрительно. Внешне и внутренне собирались с экипировкой и с духом накануне поездки, заведомо сопряженной с немалым риском.

Проще, быстрее всех вышло со сборами и с подготовкой у Таны, чтобы ни злословить по-мужски о женщинах. Ведь им, женщинам, а не мужчинам, так свойственно преображать себя, не привыкать стать изменяться внутри и снаружи. La donna e mobile, - сколь утверждает итальянская оперная классика, вольно переведенная на русский язык в позапрошлом веке пошловатым трюизмом насчет сердца красавицы.

- Я буду всю дорогу и далей в Менске глупой и заурядной пегой полублондинкой, - решила Тана, - лохиней местечковой. Камуфляж привычный, мне знакомый. Мужчинам и мужикам примелькавшийся до полной невидимости женских мозгов, коли мурлом изображать недокрашенную помесь куклы Барби и Мэрилин Монро.

Тана критически просканировала Змитера:

- Ну-тка, тебе, хлопче, инак… У тебя внешность занадта малорастворимая посередь вселякой толпени. Как для женщинки с вульвой, так и для мужчинки с пенисом. Того хужей, ну ты анияк не тянешь на пошлого лоха и простодырого гопника…

Вот что, попробуй-тка радикально, до корней подкраситься в темно-шатенистый цвет тональным шампунем, каким я покажу. Волосья не стричь, отсель ходить многодневно небритым и запущенным.

- Во-во! я сам думал колдырную богемную видуху заиметь. Борода отрастет с косичками, конский хвост на затылке завяжу. Кепарь какой-никакой нахлобучить ниже бровей.

- Эт-то точняк, - подтвердил Евген маскировочные намерения Змитера. - Главное в неузнаваемой маскировке - избегать смотреть кому-либо прямо в глаза и самому показывать направление взгляда, мимику вокруг глаз и на щеках.

- Ухом уродски не шевелить, одну сочинительскую бровь криво не задирать, не заламывать?

- А як же! Из вселяких ломак и кривляк на клоунов и редкостных уродцев в первую очередь внимание обращают.

- В Смоленске я наложу вам театральную косметику, каб состарить, - вернула Тана шутников к делу. - Гопницкий прикид оба-два наденете здесь. Привыкайте к народной униформе, ясновельможные.

Тебе, Евген, лепей под гнилого безденежного интеллигента шарить. Окуляры нацепить… вроде ты замудоханный учителишко альбо бедолага с погорелой библиотечки.

- Годится. У меня на левый глаз минус полдиоптрии. На соревнованиях я иногда контактную оптику носил. Оправу заведу пластмассовую, школьную, уродливую… Стану в поезде очкариком бумажные книжонки читать, как если б мутное зрение оберегая.

Кстати, Одарка не прочь за нашей Лизой присмотреть. Поживет у нас в Дарнице. Будет ее бонной и гувернанткой. Лизка тоже не против, покамест мы в командировке на севере…

Новые стволы и ксивы на них получите на днях. Все документы, удостоверения распределить в багаже и по карманам, как я говорил. Никаких фирменных сумок! Зековский квадратно-полосатый кешер, каб сразу на выход с теплыми вещами и калорийной бациллой.

Ты, Змитер, таки обойдешься без ноутбука, который и жук и жаба заметят. Досыть тебе с меньшего дешевенького смартфона, як у гопоты…

Не из зоны бежим, но в нее, р'oдную, вертаемся. Розыск-то по наши беглые души лукашисты формально отменили, но в базе данных оставили неяк… на предмет задержания. Побег продолжается…

* * *

Евгеновы добрые наставления, инструкции и черный юмор Змитер Дымкин бегло припомнил, находясь, в стылом, ничем и никем не прогретом, полупустом сидячем вагоне некоего поезда где-то между Смоленском и Оршей. Тускло светятся потолочные плафоны. Нечто невнятное хрипаво бубнят обшарпанные решетки поездных матюгальников. О чем-то оповещают немногочисленных сутулых, нахохленных пассажиров, что снуло тащатся, понуро тянутся долгим транспортом с востока на запад сквозь затяжные потемки пасмурного предзимнего рассвета.

«Добро пожаловать в потерянный ад», - литературно подумал Змитер, сладко потянулся едва заметным движением, расправил плечи. Бросать победоносные взоры на случайных попутчиков, взирать на них с превосходством он себе заранее запретил. Пусть и очень тянет выделиться, нарушить обличье неприметного, безвидного дядечки, траченного средним возрастом, усредненного до невидимости серенькой муторной жизнью.

«Нельзя-а-а… таки я сейчас не человек, а безымянная, безликая галочка в квадратике избирательного бюллетеня, ничтожество социологическое, мизер демографический, обилеченный клиент железной дороги, ездок и ездец донельзя-а-а…» - сделав вид якобы зевает, не проспавшись, Змитер отвернулся к темному окну и к размытому отражению унылой вагонной обстановки по пути следования.