Конец

Ампаро идет закрыв глаза, лицо ее искажено гримасой муки и отвращения; лишь иногда она отваживается быстро глянуть вниз. Но Хинес по-прежнему тянет ее за руку и подводит к велосипеду, там Ампаро немного приходит в себя, потому что борзые как раз на ее велосипед не обращают никакого внимания — ведь только на нем нет багажной корзинки; поэтому ей без особого труда удается сесть в седло и приготовиться к рывку.

У Марии дела обстоят хуже. Она крепко, обеими руками сжимает руль и пытается перекинуть ногу через раму. На лице ее читается огромное напряжение, и видно, каких титанических усилий ей стоит сохранять спокойствие, — окружающие Марию собаки ведут себя с каждой минутой все наглее, все настырнее, с каждой минутой их навязчивое внимание все больше напоминает атаку; они уже пытаются удержать девушку, пуская в ход зубы, хватая ее то за ногу, то за кисть руки; чей-то клык уже проткнул штанину и тянет ткань к себе, правда все еще не касаясь кожи.

Хинес видит, в каком положении оказалась Мария, но ему надо решать куда более спешную проблему: его собственного велосипеда практически не видно из-за скопившихся там собак — у багажной корзинки образовалось столь плотное кольцо, что нет никакой возможности пробраться туда, не раздвинув каким-нибудь образом это море безостановочно движущихся спин, шей и носов.

Хинес какое-то время стоит в полной растерянности, не зная, что предпринять. Поразительно, что собаки до сих пор не разорвали в клочья укрепленную на багажнике дорожную сумку, — судя по всему, лишь природная деликатность мешает им вести себя более решительно. Вместе с тем страшно даже вообразить, насколько тонка граница, отделяющая их нынешнее вполне миролюбивое поведение от кровожадной агрессивности, насколько натянута нить, сдерживающая естественные порывы, — достаточно легкого толчка, ничтожного повода, резкого движения, чтобы выплеснулась наружу до поры до времени скрытая мощь стаи.

И тут происходит нечто неожиданное. Из-за того, что собаки тянут дорожную сумку в разные стороны, велосипед теряет равновесие и падает, борзые от неожиданности отскакивают назад, спасаясь от удара. Хинес пользуется моментом и вскакивает на велосипед, но прежде раскрывает мешок и выхватывает оттуда пластиковую упаковку с бутербродом, запах которого так манил борзых.

— Давай! Быстрей! Трогаем! — кричит Хинес.

— Я не могу! — плача, отвечает Мария.

Ей удалось сесть на седло и даже поставить ногу на педаль, но собаки не пускают ее, тянут к земле, схватив зубами за носки, за шнурки кроссовок, так что она просто физически не может начать крутить педали. Не может двинуться с места, и ей грозит падение вместе с велосипедом, к которому она словно накрепко приросла.

Тогда Хинес, подняв повыше руки, потому что борзые, напуганные было падением велосипеда, снова вернулись, окружили его и тянут носы к тому, что зажато у него в кулаке, вытащил половину бутерброда из упаковки и швырнул как можно дальше — в направлении, обратном тому, куда были нацелены их велосипеды.

— Быстрей! — кричит он, всем весом надавливая на педали.

Стая слилась в общем движении — собаки как одна рванули в ту сторону, куда полетел вожделенный кусок. Велосипедисты воспользовались моментом и изо всех сил заработали ногами, устремившись к выезду с заправки — на шоссе. Заметив маневр беглецов, часть собак — прежде всего те, что оказались дальше других от заманчивого лакомства и, соответственно, ближе к Марии, — пустились вслед за ней. Их зубы пытались ухватить быстро мелькающие ноги, одна борзая уже бежала вровень с задним колесом, описывая головой круги, повторяющие движение педали, она уже вцепилась зубами в концы шнурков, а тем временем другие, делая рывки, похожие на удары клюва, старались цапнуть голое тело — ниже узких велосипедных трусов, доходящих до середины бедра.

И тут Мария издает отчаянный, душераздирающий вопль, мало похожий на человеческий. Он пугает Ампаро и Хинеса, но пугает и трех собак, которые ее преследуют. Они резко отрываются от своей жертвы и через несколько секунд окончательно отстают.

Теперь велосипеды мчатся по шоссе, приближаясь к пологому спуску, который, по счастью, ведет как раз в сторону столицы, и быстро набирают скорость — очень быстро набирают скорость. Ноги продолжают изо всех сил жать на педали, и никто не находит в себе силы, чтобы обернуться назад, только Хинес голосом, искаженным от напряжения, снова и снова спрашивает Марию:

— С тобой все в порядке? Все в порядке? Они тебя не укусили? — пока Мария, не сбавляя скорости, не прерывает свое загадочное молчание и не отвечает ему со смесью злости и боли:

— Да заткнись ты! Все нормально! Дуй вперед!