Конец

Через две ночи Энцо с отцом поедут в город, Чиччо останется на ферме. Поезд старика до Нью-Йорка отправлялся ранним утром следующего дня, и Энцо с любовью и надеждой думал о мягких пружинах матраса на своей кровати.

После рождественского снегопада дороги расчистили, но теперь снова шел снег. Вскоре после того, как мужчины выехали с фермы, снег перешел в дождь. Полотно шоссе казалось черным и блестело в свете фар. Маловероятно, что после завтрашнего расставания Энцо еще раз встретится с Франческо Маццоне.

Дворники метались как сумасшедшие. Энцо видел дорогу не так отчетливо, как сам дождь – светящиеся атомы, возникающие из мрака в обозримом пространстве в отдалении, застывали там на доли секунды и потом смывались миллионами подобных, заставляя сливаться с ними.

– А теперь по поводу мальчика я должен кое-что объяснить, – начал он и повернулся.

Поза его отца, как всегда, была застывшей, крупные руки прижаты к ребрам. Усталые глаза закрыты, голова во сне упала на грудь.

Энцо с трудом различал белую полосу по обочине дороги, вдоль нее и ехал.

Он оставил старый бьюик у тротуара, поднялся по лестнице. Носки промокли насквозь еще до ланча. Он никогда не должен забывать, что вошел в квартиру – через гостиную прямо в спальню, – открыл ящик комода, сменил носки. Только потом, вернувшись в гостиную, он увидел ее на полу за журнальным столиком, голова лежала на оттоманке. Вероятно, когда она падала, платье каким-то образом задралось сзади, и выяснилось, что по каким-то причинам сегодня она не надела белья. И как-то вышло, что она, падая, ударилась так, что теперь истекала кровью и была без сознания. Он отнес ее в ванную, ее маленькие ножки были вялыми и скользкими, он положил ее в ванну, согнув их, чтобы поместились ступни. Поднялся сам, оглядел комнату, но для чего? Поискал расческу с неизменным беспорядочным пучком ее волос и не нашел. Бросился в кухню, поискал глазами, но что? Тряпку. Он был совершенно потерян и в полном недоумении относительно того, что произошло. Увидел стакан, единственный, странно, один стакан в сушке у раковины. Не в правилах Лины было сушить так стаканы; она вытирала их и ставила на место в шкаф. Он налил в стакан воды из-под крана и выпил.

Он так устал.

Что-то теплое и снимающее боль наполняло мозг. Эффект оцепенения, химическая реакция, дарующая облегчение, что следует за сексуальной разрядкой, это повергало его в состояние глубочайшего сна в первые годы брака. Сон будто в тысячу лет.

Прошли девять лет.

Он вернулся домой с работы. Сколько раз он так возвращался домой с работы? Велел мальчику наполнить для него ванну. Спросил, где его мать, мальчик сказал, что не знает.

На краю поля зрения Энцо дернулась голова отца.

– Мой бог, проснись! – воскликнул старик. Энцо поискал глазами белую полосу справа и нашел. Но только две полосы и обе желтые. Он ехал не по той полосе.

Бриллиантон.

Встань, я тебя выпорю.

Ad astra per aspera.

Импульс? Импульс – это легко.

Импульс на лишенной трения поверхности равен массе тела, помноженной на скорость. Он тормозил, но автомобиль продолжал нестись вперед. С каждой микросекундой фары напротив становились все ярче. Колесо вертелось, пикап летел прямо вперед, не отклоняясь от дороги, столкнулся с автомобилем напротив лоб в лоб, издавая звон битого стекла и лязг металла.

Сон.

В горку, под горку. Он моет, ты вытираешь. Жуй и не чавкай. Выключай свет, когда выходишь из комнаты.