Конец авантюристки

"Здравствуй, Кирилл! Я решила написать тебе, потому что меня ужасно мучает совесть. В последние дни я просто места себе не нахожу. Я поступила подло по отношению к тебе и твоим родителям. Я не хочу валить все на Андрея, я сама виновата во всем происшедшем. Теперь я нахожусь здесь, у меня ценности, принадлежащие вашей семье, но они не приносят мне никакой радости, я не могу на них смотреть. На чужом несчастье счастья не построишь. Я не знаю, для чего я все это пишу, мне просто очень плохо. Я так страдаю без Вики, моя дочка снится мне каждую ночь, и я просыпаюсь в ужасе от того, что она осталась во сне, и её нет со мной. Я думала, что с Андреем я сумею забыть про все, уверенная, что моя дочь, которая стала и твоей дочерью, будет сыта, одета, обута, образована и т. д. Но теперь здесь, в оторванности от близких, я поняла, что все это не так. Я не могу жить без неё и не знаю, как буду жить дальше. Я даже стала подумывать, не вернуться ли мне домой. Я знаю - меня будут судить и посадят в тюрьму, но у меня будут хоть какие-то надежды на свидание с Викой. Я всю жизнь любила Андрея, да, я не любила тебя, но этой любви для счастья оказалось недостаточно. Я не знаю, зачем я все это пишу и отправлю ли это письмо, наверняка, нет, просто побоюсь, но пишу, потому что должна все высказать хоть листу бумаги. Прости меня, если можешь, поверь мне, я очень несчастна..." Все. На этом письмо прерывается, - закончил чтение Николаев.

- Эвона как, - задумчиво произнес Клементьев. - Отправила бы, была бы жива... А, может быть..., - недоговорил фразу он, снова глядя каким-то странным взглядом в сторону.

- А кто же это все-таки позвонил в милицию? - сузив глаза, задал риторический вопрос Николаев. - Именно сейчас, зная, что они погибли. Раньше-то почему не сообщали?

- Ты хочешь сказать, что кому-то выгодно, чтобы мы прочитали это именно сейчас?

- Конечно. И странно ещё то, что Полещук с Леной пошли в такое людное место, как ресторан в гостинице "Ялта", чтобы отметить её день рождения, как будто нельзя было отметить это событие, например, здесь, в этом уединенном месте, на берегу моря. Больше того, там зарисовался столь известный в городе человек, как этот Исаак Борисович. То есть, кому-то захотелось, чтобы видели, как Полещук встречается с человеком, скупающим старинные ювелирные изделия. Ведь наверняка Полещук не собирался продавать кольцо старику за гроши, не такой это был человек.

- Мог бы и продать, - не согласился Клементьев. - Когда деньги нужны позарез, и пара тысяч долларов - большие деньги.

- Позарез? У Полещука должно было быть около ста тысяч долларов. На кой черт ему продавать кольцо по дешевке, да вдобавок светиться в городе с этим кольцом? Почему вообще они не умчались за кордон с этими паспортами? Паспорта, похоже, совершенно подлинные.

- И ещё вот, что, Павел Николаевич. Свои-то паспорта не зря при них валялись...

- То есть, все подстроено? И мы должны были увидеть убитых Воропаеву и Полещука? Но ведь их опознали...

... И снова Клементьев отвел глаза при этих словах Николаева. Какая-то мысль не давала ему покоя, но он не решался высказать её вслух.

... Выяснили, что домик принадлежит некой Ворониной, бывшей сотруднице Никитского Ботанического сада. Сейчас она проживает в Симферополе, а домик использует летом в качестве дачи. Но в нем можно жить и зимой - отопление, вода, газ... Покойный муж Ворониной занимал высокий пост в горисполкоме.

...Решили немедленно ехать в Симферополь к Ворониной. Николаев позвонил в гостиницу Гусеву и просил не спускать глаз с номера Кирилла.

- Все меньше и меньше нравится мне этот господин в кашемировом пальто, - сказал Николаев Клементьеву. И тут же в машину перезвонил Гусев и сообщил, что Кирилла в номере нет.

... А в Симферополе его подозрения приобрели куда более весомый и грозный характер. Воронина сообщила, что домик этот для молодоженов Иры Ивановой и Андрюши Харченко снял не кто иной, как Кирилл Воропаев.

- Откуда вы знаете Воропаева? - спросил Клементьев.

- Он биолог, а я работала в Никитском Ботаническом саду. Он приезжал к нам студентом на практику, мы познакомились, он жил у меня дома, а потом ещё несколько раз приезжал с друзьями. Ему очень нравился мой домик. Он все шутил, говорил - домик прямо для шпионов, стоит отдельно, никого вокруг, годами можно прятаться, никто не отыщет. Даже света в окнах с дороги не видно, а уж летом, когда растительность, он просто растворяется в ней, как будто его и нет. Но многие деревья вечнозеленые, так что и зимой его почти не видно... Вот... А потом моего покойного мужа оперировал Кирюшин папа, и благодаря ему он прожил лет на пять больше. Мой муж работал в горисполкоме...

- Я знаю, - с какой-то злобой и досадой произнес Клементьев.

Николаев позвонил Гусеву и приказал немедленно отыскать и задержать Кирилла. Воронину попросили завтра приехать в Никитский Ботанический сад. А сами снова поехали в Ялту.

- Какого рожна он все это затеял? - произнес Клементьев, крутя баранку "Волги". - Чего молчишь, Павел Николаевич? Поделись соображениями, не дай заснуть за рулем.