Конец авантюристки

- Господи, что же он не предупредил? И почему именно сегодня? Мы же договаривались на послезавтра! - скривилась Верещагина. Но взяла телефон и надела на лицо приветливую улыбку. - Здравствуйте, Альберт Анатольевич. Как я рада, если бы вы знали... Но почему сегодня? Ах, вот что... Ах так... Хорошо, вас проводят в резиденцию, через десять минут за вами придет машина. Вы с кем? Жанна с вами? Отлично, как я рада буду её видеть! Дайте-ка мне её. Жанночка, здравствуй, дорогая моя, я тебя целую... Мы же с тобой после Каннского фестиваля не виделись, я так соскучилась. Ты знаешь, я тебе приготовила у нас такую славную комнатку, такую спаленку, сама подбирала обивку стен, и светильнички сама покупала. Но работы пока не закончены... Но ничего, в резиденции тоже неплохо, я полагаю. Сейчас вас отвезут в резиденцию, а я вас через пару часиков навещу. Только приведу себя в порядок. Я так устала, Жанночка, с этим строительством, если бы ты знала, - вздохнула Верещагина, вдруг поймав на себе какой-то пристальный взгляд. Она обернулась и увидела одного из солдат, белобрысого, пыльного, стоящего поодаль и с какой-то лютой ненавистью глядящего на нее. Солдат тут же отвернулся, но взгляд она запомнила. Но вспомнила она его позднее, ибо теперь ей было не до этого. Она договорила с гостями, махнула рукой лейтенанту Явных и зашагала к дому, сопровождаемая секретаршей, что-то шептавшей ей на ухо.

- Алло, готовьте машину, я пошла в душевую, - скомандовала Верещагина и исчезла за углом.

А солдат Гришка продолжал стоять на месте как вкопанный.

"Завтра работы закончатся", - думал он, и меня сюда уже никогда не пустят. - "Значит, завтра я должен сделать то, что задумал..."

- Чего рот раззявил? - заорал ему на ухо Явных. - Слышал, что сказали? Завтра должны все закончить, а тогда и расслабитесь... Есть мнение, - подмигнул он заговорщически, - что для вас и девочек приготовят... Вот какие тут хозяева... Не цените ничего, бестолочи, смотрите, как бараны на аптеку... До чего же темен у нас народ, удивляюсь... Чего вылупился? Тебя спрашиваю!

Гришка, не говоря ни слова, повернулся и пошел к солдатам, грузящим строительный мусор на носилки.

- А ты борзеешь, парень, - помрачнел лейтенант Явных. - А ну, кругом марш!

Гришка нехотя повернулся и вразвалочку пошел обратно.

- Смирно! В глаза глядеть, рожу не отворачивать, сучара! Тебе тут не санаторий! Разбаловали вас, так я не потерплю! Ты мурло деревенское, понял? Отвечать!!! Отвечать, когда тебя спрашивают!!!

Гришка продолжал молчать, держа руки по швам, и его тяжелый взгляд не предвещал ничего доброго разбитному сибиряку-лейтенанту.

- Понял, понял, - тихо ответил он с едва заметной усмешкой на лице. Но Явных заметил.

- Ничего, я с тобой в части поговорю, - процедил он сквозь зубы, - не здесь же тебя пиздить, щенок... Толчешься здесь, завидуешь, волком на всех смотришь... Люди с тобой по-человечески, а тебе все херово... С вами так чем хуже, тем лучше. Пшел!!! Кругом!!! За работу!!!

Вечером Явных позвал к себе Гришку. Он сидел в офицерской комнате, пил пиво и курил.

- А, пришел, засранец, - ощерился он. - Подойди-ка...

Гришка молча подошел. Не говоря ни слова, Явных встал и двинул ему кулаком в челюсть, без замаха, уверенно, так, что Гришка упал затылком на пол.

- Ну? - усмехнулся Явных, спокойно отхлебывая пиво. Как она, жисть-то? Отвечать!!! - вдруг заорал он, наливаясь кровью.

- Нормалек, - ответил Гришка, медленно поднимаясь с пола.

- Ах так... Борзый ты парень, ох, борзый... - И снова без замаха ударил Гришку ногой в сапоге в солнечное сплетение. Когда тот согнулся, Явных разогнул его ударом кулака в челюсть. Гришка загремел на пол.

- Теперь хватит, - затянулся сигаретным дымом Явных. - Теперь иди, не калечить же тебя, завтра работать, последний денек, - блаженно улыбнулся Явных, как ни в чем не бывало. - Попьянствуете завтра, побалдеете, ох, балуют вас хозяева... Пшел отсюда!!! Шагом марш!!!

Гришка встал, утерся и вышел. "Не жить тебе, падло", - подумал он, проходя в дверь. - "Жалко, сейчас нельзя с тобой посчитаться, шестерка мэрская... Ничего, и на тебя пуля найдется..."

Ночью он не спал, ворочался, кряхтел. Челюсть выла от командирской ласки. "Хорошо ещё зубы не выбил, умеет не уродовать, с такой вывеской хоть на парад..."

А завтра он должен быть в форме. Может быть, завтра будет последний день его жизни, и именно поэтому он должен быть в полной форме. Завтра эти люди ответят за смерть бати, ответят сполна... Ничего им больше не понадобится, ни особняки, ни иномарки, ни слуги... Только бы сам мэр появился дома...