Конец авантюристки

- А почему ты не спрашиваешь меня, зачем я это сделала? помертвелыми губами шептала Барбара.

- Потому что не в моих правилах задавать лишние вопросы. Если будет надо, ты поделишься со мной своей болью.

Барбара со слезами на глазах с чувством благодарности поглядела на мужа, на его точеное, какого-то пергаментного цвета лицо, на подслеповатые без очков глаза. "Удивительный человек", - подумалось ей. И тут же перед её глазами пронеслась та история пятилетней давности, и таким контрастом с этой уютной комнатой, с мудрым, тактичным и справедливым Генрихом показались те кровавые грязные события, что она застонала и закрыла себе рот рукой.

В это время принесли лекарства и чай. Генрих заставил Барбару выпить успокоительные капли, а потом горячего крепкого чаю. Ей стало легче, и она почувствовала, что ужасно хочет спать... Она закрыла глаза, и уже не увидела той страшной красной смеющейся рожи. Она видела что-то изумрудно-зеленое, ковер зеленой травы, по которому бежали навстречу друг дружке она и Вика, совсем маленькая, двух или трехлетняя девочка, бежали босиком и никак не могли добежать, не могли обнять друг дружку. И было тепло, ласково светило солнце, пели птички... А потом все потемнело, и она провалилась в тяжелый крепкий сон...

Когда она проснулась, то почувствовала, что на её плече лежит седая голова Генриха. Он спал, полусидя, полулежа... Моментально почувствовал, что она проснулась и открыл глаза...

- Я видела во сне свою дочь, - тихо сказала Барбара.

- Сколько ей лет? - спросил Генрих, нимало не удивляясь, что у его жены есть дочь.

- Двенадцать, - ответила Барбара.

- Где она?

- В Москве, на Тверской улице, с бабушкой и дедушкой. Это родители моего покойного мужа.

- И ты хочешь повидаться с ней?

- Да. Но это невозможно сделать.

- Возможно. Все возможно, - спокойно возразил Генрих. - Пошли пить кофе, что-то я проголодался за эту ночь. Откуда взялся такой зверский аппетит? - расхохотался Генрих своей ослепительно белозубой улыбкой.

- Ты что, больше ничего меня не хочешь спросить? - не уставала поражаться Барбара. - Например, как мое настоящее имя? Какой я национальности? Я ведь все солгала тебе.

- Я знаю тебя как Барбару, для меня ты Барбара и я буду называть тебя так, даже если твое настоящее имя Маша, Ингрид, Индира или, например, Ревекка. А национальность меня вообще не интересует, это праздный интерес.

- Ты поразительный человек, Генрих, - нежно прикоснулась к его руке Барбара.

Они спустились вниз в гостиную, пили кофе с теплыми булочками, и Генрих глядел на Барбару нежным, полным любви взглядом. На её тонкой шее до сих пор виднелись следы веревки, на которой она пыталась повеситься. Генрих непроизвольно вздрогнул.

- И все же, я хотела тебе рассказать кое-что, - тихо произнесла она.

- А стоит ли?

- Стоит. Я не могу жить, когда между нами пролегает тайна. Твоя безупречная жизнь и мое прошлое. Оно давит меня, тянет в могилу. Я расскажу все, а там суди сам...

И Барбара, свернувшись клубком в кресле, рассказала мужу ту темную страшную историю, произошедшую в девяносто втором и девяносто третьем годах. Генрих слушал внимательно, в его серых глазах трудно было прочитать хоть какую-нибудь реакцию, лишь, когда речь зашла о девушке, убитой вместо нее, он нервно повел плечами и поглядел куда-то в окно, на осенний германский пейзаж.

- Ты меня извини, - произнес он, когда Барбара закончила свой рассказ. - Но я должен сказать, что твоя мать ужасная женщина. И отец тоже... Я не могу не сделать такие выводы...

- А я? Я-то? Главное, что я ужасная женщина, вот что самое страшное, Генрих! Я преступница, из-за меня погибли ни в чем не повинные люди... Я должна быть строго наказана...

- Какая ты преступница? - покачал головой Генрих. - Ты такая же жертва, как и эта девушка. Тобой руководила злая сила... Как в наших волшебных сказках, Гауфа, например...

- Нет, не выгораживай меня! Жизнь - это не сказка! Я тоже участвовала в преступлениях, я знала о планах матери, без подробностей, разумеется, но вопросы-то я задавала - зачем, почему я должна так или иначе поступать? И она в той или иной степени на них отвечала. Когда я шла с Андреем в ресторан, я же подставляла его. А он любил меня...

- Он, прежде всего, любил деньги. И он, и твой муж. А про убитую девушку ты же узнала только после случившегося. Так что не казни себя так сурово, ты и так наказана выше всех человеческих возможностей. Ты разлучена с единственной дочерью, и встретиться с ней вам, действительно, будет довольно сложно. Теперь я это понял.

- Значит, я никогда не увижу свою Вику? - зарыдала Барбара.