Конец "черной тропы"

— Знаю. Но стоящие перед нами задачи требуют еще энергичнее вести борьбу с остатками банд. Вам надо, Василий Васильевич, прежде всего уяснить, что чекистская работа в западных областях Украины совершенно отличается от той, которая ведется, к примеру, в России и даже на остальной территории Украины. Там война отдаляется годами, восстановлением разрушенного народного хозяйства. Тут же заново ведется строительство новой жизни, и при этом продолжают гибнуть люди.

Исаенко вставил:

— Гибнут, прежде всего, самые активные созидатели этой жизни.

— К сожалению, да,— поддержал Профатилов.— Оуновцы мешают населению жить и работать в полную силу. А у крестьян не всегда хватает духа дать решительный отпор недолюдкам. Прошлой осенью бандиты совсем обнаглели, начали охотиться за «ястребками». Имейте это в виду, чтобы не повторились уроки прошлого. Напомните об этом и майору Рожкову.

— Учтем! — сделал пометку в блокноте Киричук и заверил: — Возьму на контроль.

— Необходимы, товарищи, большая организованность населения, убежденность людей в правоте нашего дела. А для этого, какие мы усилия должны проявлять постоянно? — вопросительно посмотрел на Исаенко и Киричука секретарь обкома.

— Известно, какие,— живо откликнулся Исаенко.— Все свои способности, энергию отдать на то, чтобы покончить с националистическим бандитизмом.

— Нет, этого недостаточно,— решительно возразил Профатилов.— Я имею в виду постоянное участие чекистов в пропагандистско-разъяснительной работе среди населения. В идеологической борьбе мы не должны терять души людей ни при каких обстоятельствах.

Киричук счел нужным высказать свое мнение:

— Насколько я понял, Илья Иванович, чекист обязан использовать любую возможность разъяснять населению сущность социалистических преобразований.

— И непременно раскрывать суть украинского буржуазного национализма, для чего необходима соответствующая подготовка,— задержал взгляд на Киричуке Профатилов.— Это, Василий Васильевич, касается не толы Ко вас, как новичка на Волыни. Я, например, также постоянно читаю соответствующую литературу и нахожу кое-что любопытное. Да вот хотя бы взять небезызвестного прислужника Гитлера митрополита Шептицкого, того самого, который в сорок первом году написал об Украине, как о подневольной фашистам территории, народ которой не имеет права на свободу и свою суверенную державу. Не стану касаться известных его изречений о том, что властвовать могут «богом избранные единицы», что наемный работник не имеет права на собственность и тому подобных. Все это мы в разных вариантах слышали. И вдруг обнаруживаю введенное Шептицким понятие вместо «украинская держава» — «национальная держава», этакий смысловой выверт типа «ридна хата», «всенациональная хата».

— Вот тебе и самостийная Украина,— оживленно подхватил Исаенко.— А все оттуда же, от куркульства: навоз возле хаты — мой! Тронь — на вилы подымет. И государственность у националистов, униатских священников в том же духе: Украина для украинцев. Прежде всего собственность! Единоличное представление своего хозяйства и государства.

— Так что, Василий Васильевич, вам на ходу придется познавать тонкости реакционной националистической идеологии украинских собственников — злобствующих врагов коренных интересов трудящихся,— закончил секретарь обкорма, добавив: — Мы должны поскорее дать людям возможность спокойно трудиться.

6

Не восхищаться своим чутким слухом Зубр не мог: верный страж его ни разу не подвел. Вот и сейчас, едва скрипнула ляда — деревянная крышка лаза, Гринько тут же пробудился, навострившись, потом по тихим, приближающимся шагам узнал Яшкину походку, неспешную и даже как будто с сонной ленцой, не дающей повода к беспокойству.

Медленно приоткрылась дощатая дверь в схрон, и прежде чем вспыхнул трехцветный немецкий фонарик, настроенный на спокойный зеленый луч, раздалось предупредительное, вполголоса, пожелание доброго утра.

— Друже... Я это... это я с делом,— чуть ли не у самого носа Гринько вспыхнул, ослепив, фонарик. Тот руками отбрыкнулся, зло обругал:

— Слепишь, паразит! Тюкну я тебя, Сморчок, наведешь ты меня на грех.

— Так это, вчера-то вы сами и велели... до утра чтоб, Вот я и говорю, тут она, в боковушке ждет, сердитая, а улыбается.

— Артистка! — с придыхом вырвалось у Гринько, схватившегося за небритый подбородок.

— Буди, говорит, Ивана... вас, значит, удача мне подвалила.

— Какая удача? — неспокойно спросил Гринько, надевая пиджак и по привычке проверяя, все ли цело в карманах. Уточнил: — Она так и сказала «Ивана» или как иначе?

— Да, так и повеличала, как же еще,— говорил Яшка, сам не зная почему скрыв произнесенное Артисткой: «Буди Ваньку, некогда мне ждать... ночью, видите ли, доставь.., что я ему? Зови, говорю, а то уйду. Он тут должен был сидеть и терпеливо ждать». Властная женщина засмеялась, и непонятно стало Бибе, всерьез ли говорила или шутила.