Конец эпохи

— Нам снизу кажется, что часть видов спорта уже не нужна никому, кроме самих спортсменов, тренеров и функционеров от спорта. По чесноку — вы сами можете вспомнить их пяток, на которые зритель уже не идет. Тогда для кого все эти спартакиады, чемпионаты? Если советский человек не хочет ни смотреть, ни массово заниматься этим спортом? Надо дать ему новый интересный, в который он и сам пойдет, и смотреть захочет.

— А вот это ваше древнее фехтование интересно, Милославский?

— А вот и посмотрим. Пока никто не жаловался на недостаток зрелищности.

— Ну да, на гладиаторов тоже толпами валили. Чернь и рабовладельцы.

— А боксеры не гладиаторы?

— Так они не до смерти.

— Так и мы не до неё.

— Ну ладно, с документами у вас всё в порядке, несите Светлане Ивановне, скажите, чтоб оформляла установленным порядком. Оформляйте койко-место и готовьтесь к экзаменам. Всё равно вас комсомольцев не переспорить.

На время сдачи экзаменов, поселили в общежитии, находящемся неподалеку от техникума. Соседи по комнате в количестве пяти человек тоже сильно удивились моему возрасту, пятнадцатилетние на заочку поступать еще не приходили. Обжиться недолго — в тумбочку вещи бросил, койку заправил, узнал расположение санузла и столовой. А тут вообще всё собрано рядышком, включая столовку-рыгаловку. Нет, братцы, питаться в таком месте не готов на постоянной основе. Так можно и организм испортить. По воздействию на него обед стоял где-то между стаканом самого гнусного портвейна и сменой в покрасочном цехе вагоностроительного завода.

Теоретические экзамены меня не напрягали, школьная программа еще в голове, по поводу анатомии был предупрежден заранее и учебник проштудировал. А мышцы и кости знал еще по разделу анатомии из учебника рисования. Правда с названиями не очень. И художником так и не стал, не греет. Короче говоря, не открывая книжек, гулял по Ленинграду и сравнивал его с Петербургом. Сложное впечатление. Если рассматривать слегка надоевший Невский проспект, то очко присудил двадцать первому веку, всё вылизано тщательнее, гораздо чище, Питер прямо светлее. А уйти в сторону, чем я регулярно занимаюсь — ситуация иная. Боковые и параллельные Невскому улицы никто никогда не причесывал со времен революции. Красить, штукатурить, менять ковку и жесть крыш и сливов — зачем? Кто увидит? Местные, они и так будут твердить про духовность. А приезжим хватит Невского, Петропавловки и Петергофа. Поэтому в этом Ленинграде боковые улицы моложе на сорок лет и еще не такие страшные. Березки на карнизах и балконах еще не выросли. Кстати, а откуда известно, что Ленинград есть культурная столица России? Местные говорят? Так и вы говорите! Тула — культурная столица России. Теперь осталось только туляков подучить. Культура — продажная девка капитала. Когда капитал ушел из Петрограда-Ленинграда, оттуда за деньгами сбежала и культура. Не вкалывать, не трудиться, а творить можно только при наличии излишков деликатесов, падающих со стола власть предержащих. Жестко? Грубо? Честно! Может, кто из неизвестных гениев на голодный желудок и сочинил что-то гениальное, но он умер от недоедания раньше, чем остальные признанные гении закричали — гениально! А без их одобрения никто не смеет считаться воистину талантливым автором. Максимум, на что он может рассчитывать в этом случае — одобрительное похлопывание по плечу и ремарка "да ты талантище, брат". И снова с глаз долой — из сердца вон.

Экзамены по предметам сданы на четверки, причем есть подозрение, что мне оценки порой занижали по чьей-то злой прихоти. А вот практические вылились в банальную сдачу норм ГТО. Даже пришлось напоминать, что я несовершеннолетний и у меня другие нормативы. А то поставили на дорожку с лосями и начали стыдить, когда я приплелся совсем последним. «Нормально я пробежал, не гоните! Какую стометровку, какую трешку? Мне пятнадцать, у меня по нормам шестьдесят и пятьсот. А вот сами думайте, как вам быть. Нормы сдал на золото? Сдал! Нет, второй раз не побегу. Листайте шпаргалку и ищите подростков четырнадцати-пятнадцати лет». Всё-таки не выдержал и чуток поорал на спортплощадке.