Конец эпохи

— Из казаков Оренбургских.

— Ну в дворяне меня зря записал, а Сергеич по малолетству баловался, сейчас наш человек. Но всё равно, правильно ты рассуждаешь.

— Насчет дворян, Виктор Палыч, ты точно знаешь происхождение всех своих дедов-бабок? Счастливчик. Мне свою родословную выцарапывать приходится, боятся родители всё говорить. Времена не те пока.

— А потом другие будут?

— А потом все эти графы да баре станут сказками типа Ивана-Царевича. За Ивана-Царевича и нынче из партии не попрут.

— За Иванушку-Дурачка тоже!

— За это и выпьем, за равенство! Жорж?

— Я по сухенькому. А то водка у вас горькая.

— Жорж, вот ты со всем уважением к пролетариату, мы тоже к тебе с уважением. Это правильно, вырастешь, не забывай проблем простого народа.

— Сергеич, рано пока про «ты меня уважаешь», тверезые все. А про народ — я же такой же народ, просто косорукий. Поэтому больше языком чем руками.

— Да, Жорка, если что надо, обращайся!

— Прямо сейчас можно? Комнату мне дали в общежитии. Хочу нанять рукастых людей освежить, выровнять и покрасить.

— О! Тема! Сейчас подпишемся. В какой цвет хочешь покрасить?

— А в такой же — в белый.

— Как в больнице?

— Как в Третьяковке.

— Материалы твои?

— Ваши!

— Уважил, земляк! Заметано!

Одна из причин, по которой мне захотелось освежить комнату, постучалась ко мне позавчера вечером. Когда я открыл дверь, причина сначала попыталась сфокусировать взгляд, а потом спросила: «А где все?» Посетитель был чуть выше среднего, зато очень широк в плечах и очень нетрезв. Моей фразы «Нет никого» оказалось достаточно, чтоб сплеча вмазать мне в лицо — небыстро ударил, не боксер. Откидываю голову назад, с правой в челюсть ответка! Как же больно, словно по косяку попал, а не по лицу! Отшаг и прямой удар правой ногой в его живот. Не знаю, как моя жертва себя почувствовала, а я отлетел на середину комнаты! Не пляшут мои семьдесят кг против его центнера с гаком. Под сорокаградусным обезболивающим дядька вообще не замечает, что я по нему попадаю! Проходит в комнату и получает сверху стулом по башке. Так задумывалось, во всяком случае, а вышло чуть иначе. Гость перехватил стул одной рукой и потянул на себя. Ну и я за стулом, куда же мне без мебели. Стул он бросил, зачем ему красивому еще и стул? И снова кулаком как из пушки. Ну нет, братец! Отшагиваю вбок от удара, перехватываю его руку и тяну вперед, подсечка. Большой шкаф и падает громко! Потому как врезается прямо в шкаф классический неодушевленный. Фанерный шкаф ойкнул, а пьяный снова не заметил удара и развернулся ко мне. Всё, я так не играю! Убегать из своей комнаты пришлось босиком, решил не тратить время на обувание. Надеюсь, терминатор не останется спать у меня в гостях, нет — пошел за мной.

Сбежав вниз со второго этажа бегу на вахту:

— У меня в двадцать третьей пьяный хулиганит, вызовите дружинников!

— Усатый такой, здоровенный?

— Да, шкаф усатый.

— Это Володька, с работы его выгнали, переживает. Сейчас мужиков позову, успокоят. Посиди пока у меня.

— Посижу, босиком гулять не пойду точно!

— Вот и правильно. И не бойся, сейчас спать уведут его. Жалко детинушку.

Вот так, не меня жалко — юную жертву немотивированной агрессии киборга, потерявшего управление, а бедненького Володю, который переживает несправедливой увольнение. Сейчас его спать отведут. Поднявшись на свой второй этаж, наткнулся на стекло, рассыпанное по лестничной клетке. Володенька не справился с остекленной дверью на этаж, случилась обоюдная драка. Судя по каплям крови на полу, коридорная дверь отчаянно сопротивлялась. Аккуратненько босиком по стеклам, чем я не йог? Моя комната оказалась в чуть худшем состоянии, чем при вселении. Треснул косяк, на стене пятно, шкаф чуток покосился… комната и раньше выглядела как потрепанная жизнью тетка, а теперь она еще и побитая этой самой жизнью. Нужна косметика. Шкаф нафиг, к стене ставим встраиваемый шкаф плюс такую же кровать из бруса. Как раз всю стену занимаем этой городушкой. И всё в белый цвет! Нет, не всё. Потолок в серовато-голубоватый, чтоб выше смотрелся. Пол? Темно-коричневый, почти черный. Я у мамы дизайнер. Визуально, увеличу комнату. Маленькую прихожку с туалетом и умывальником тоже в белый цвет!

Где строители брали нужные краски и прочее, мне не интересно. За шестьдесят рублей они превратили мою берлогу в то, чем я хотел её видеть. Сначала замысел не был ими понят и одобрен, но хозяин-барин. А когда увидели результат, аж сами крякнули от удовольствия.

— Слушай, Жорж! Не ожидали, вот ей-богу не ожидали! И светлая, и потолки поднялись, и шире стала. И кровать твоя в глаза не бросается теперь, а ведь она пошире стандартной получилась. Шкаф этот твой встроенный до потолка — туда теперь можно Запорожец поставить, стоймя если. Только стены затираться будут постепенно.

— Отмою. А не отмою — закрашу грязь. Проще, чем обои переклеивать. А то могу нарисовать что-нибудь вполстены.

— Могешь?

— Чутка могу. Да и вы сможете. Секрет бесплатно на халтурках дать?

— Бесплатно что ж не взять, давай!