Конец эпохи

Лава остывала трое суток. Густая багровая масса уже давно перестала светиться и изменила цвет на серовато-коричневый, но всё еще продолжала «дышать», то вздымаясь буграми, которые тут же одевались твердой коркой, то опадая, и тогда корка лопалась, выпуская стелющиеся над самой поверхностью хвосты сизого дыма. За это время зонды передали сообщения о десятках других, местами еще более грандиозных пожаров – Спиральные Облака бесчинствовали по всей планете. Симаков ходил злой, как черт, и никому не давал продыху, заставляя заниматься расчетами. Вероятно, он уже не сомневался, что близится судный день Камиллы, и пытался вычислить его точную дату, чтобы успеть убраться. Но одна компьютерная модель дальнейшего развития событий сменяла другую, а ясности не прибавлялось.

Наконец люди выбрались из заточения и принялись собирать образцы пемзы – с легкой руки Шилле это название немедленно прижилось. Она казалась одинаковой на любом участке, и всё же Ольгерд настоял на том, чтобы его группа отправилась к границе выжженной зоны. Вдруг попадется что-нибудь совсем необычное?

Пемза гулко отзывалась на каждый шаг, так как, несмотря на твердость камня, была пронизана порами и кавернами – иногда внушительных размеров. Выходя на поверхность, они образовывали воронки, напоминающие уродливые язвы. Всюду виднелись застывшие пузыри – от «прыщиков» до «черепушек» (тут уже не поскупился на выражения Корин). Они громко хрустели под ногами и рассыпались в мелкую крошку.

Каждая проба приводила Бигла в восторг. Казалось, что с момента, когда они прибыли на место, биолог вообще не закрывал рта.

– Картина вырисовывается, – говорил он. – Всё, как я и предполагал. Этот черный дождь – сильнейший катализатор. Попав на почву, он дал толчок таким реакциям, о которых мы раньше и не подозревали. Кроме кислорода, в их ходе выделялось множество летучих соединений, а так как температура была что надо, всё это добро не могло не загореться.

Шилле слушал его молча, хотя в душе, наверное, посмеивался. Всё это было очевидно для него с самого начала, но раз уж парень так загорелся, не стоит его расхолаживать. Теперь, во всяком случае, он уже не пожалуется на скуку!

– Не знаю, что вы тут найдете для себя, – продолжал Дон. – Надеюсь, тоже с пустыми руками не останетесь. Ну а я, считайте, свое имя уже обессмертил. Силиконы снова изменили свою структуру! Знаете, что мне напоминает пемза? Живую ткань! Не смотрите, что на вид – камень камнем. Ну, может, еще не совсем живую. Но я буду не я, если теперь не сотворю в лаборатории какую-нибудь кремниевую амебу!

Бахвальство юнца раздражало Ольгерда, и, поскольку слушать уже не было сил, он, прихватив карманный анализатор, начал удаляться от группы. Вообще трубить о будущих, еще довольно сомнительных, успехах считается в научной среде признаком дурного тона. Потому-то, наверное, честь совершить самое выдающееся открытие выпала вовсе не биологу.

В сущности, имея такого суперпрофессионала, как Шилле, можно было особо не утруждать себя поисками: если в окрестностях есть что-нибудь ценное, Хорст это непременно раскопает. Но, разумеется, по многолетней привычке Ольгерд тщательно разглядывал каждую мелочь у себя под ногами. Неожиданно его внимание привлек крошечный бугорок. Чем-то зацепил глаз, но чем именно, Ольгерд понял, лишь нагнувшись: этот пупырышек имел форму аккуратной пирамидки с шестью боковыми гранями!

«Очередной знак! – подумал Ольгерд, мозг которого со дня появления Облаков работал в одном направлении. – Следующий кусочек мозаики, подобрав который даже Бигл может сложить некую картинку – как ему кажется, многое объясняющую. Но объясняющую ли на самом деле?»

Он отгреб от пирамидки кусочки раскрошившейся пемзы. Так и есть: остроконечная «крыша» венчала уходящую вглубь шестигранную призму. Кристалл. Самый обыкновенный, светло-коричневый, поблескивающий безупречными гранями. На любой планете таких полным-полно. Но только не силиконовых. И не после безумства огненной стихии, бесследно уничтожившей целые монолиты…

Ольгерд попробовал расшатать кристалл. Тот не поддавался. Тогда он решил вырезать его из пемзы, чтобы разглядеть как следует, но передумал. В голову пришла безумная мысль – достаточно безумная, чтобы оказаться верной.

Он отцепил прикрепленную к наплечнику крошечную видеокамеру (порой такая бусинка оказывала хозяину неоценимую услугу) и воткнул ее в одно из углублений пемзы напротив кристалла. Затем вернулся к вездеходу.

Бигл продолжал разглагольствовать о своем скором триумфе. Корин (он отвечал за всю технику) «лечил» внезапно занедужившего кибера-бурильщика, Шилле возился с образцами. Было ясно: открытия своего начальника пока никто не повторил. Но не может же коричневый кристаллик быть единственным! Рассудив так, Ольгерд стал целенаправленно искать пирамидки. И, разумеется, скоро высмотрел одну. А высмотрев, тут же подозвал Дона, который и не ведал, что бродит буквально в двух шагах от невероятной удачи.

– Ты, кажется, хотел прославиться? А ну-ка, взгляни!

Бигл недоверчиво хмыкнул, но всё же подошел.