Конец эры

Кликс всегда проводил свой отпуск в Торонто. Частично из-за родителей, которые жили здесь; обоим было хорошо за семьдесят. Частично из-за сестры и двух её сыновей, которых Кликс обожал и которые жили на восточной окраине, в Пикеринге. И частично, как мне нравилось думать, из-за того, что любил проводить время со мной и Тэсс — хотя он неизменно отказывался от предложений пожить у нас и поселялся в роскошной квартире сестры с видом на озеро Онтарио.

Но основной причиной его визитов в славный город Торонто, Онтарио, были культура и еда, которыми он знаменит не меньше Нью-Йорка. Кликс любил изящные вещи, которых ему сильно не хватало в Драмхеллере, Альберта. Сегодня мы собирались смотреть последний мюзикл Эндрю Ллойда Уэббера, «Робинзон Крузо», расхваленный критиками как лучшее его произведение со времён «Призрака Оперы». Даже самые жалкие гастрольные команды основной труппы не добирались до его затерянного в прериях городка.

Занавес поднимался в восемь вечера. Это оставляло нам время для неторопливого ужина в «Эгалитарной едальне Эда», новом модном заведении в самом сердце театрального квартала.

— Не люблю такие меню, — сказал я, скользя глазами по трём колонкам стейков, птицы, даров моря, салатов и супов. — Слишком большой выбор. Никогда не знаешь, что заказать.

Сидящая рядом со мной Тэсс вздохнула своим фирменным вздохом «я-вышла-за-него-несмотря-на-его-недостатки», который за прошедшие годы она отточила до совершенства.

— Ты так говоришь каждый раз, когда мы едим не дома. Ты не на всю жизнь еду выбираешь, — она шутливо пихнула меня в живот. — Просто выбери что-нибудь не слишком калорийное.

Совет был дельным. Я всегда начинал набирать вес в районе Дня Благодарения и продолжал полнеть, пока в марте не устанавливалась хорошая погода. За лето мне обычно удавалось всё сбросить, а если я выезжал в поле, то к августу становился и вовсе благообразным. Однако сейчас во мне было не меньше семи лишних килограммов. Я посмотрел через стол на Кликса, который больше походил на атлета, чем на учёного, а потом снова обратился к Тэсс:

— А ты что выбрала?

— Филе миньон.

— Гм… Даже не знаю…

Кликс выглянул из-за своего меню.

— Ладно, пока бы страдаете муками выбора, я хочу огласить новость.

Тэсс, всегда падкая до всякого рода сплетен, улыбнулась ему своей ослепительной улыбкой.

— Правда? О чём?

— Я переезжаю в Торонто на весь год. У меня саббатикал в Университете Торонто.

Хорошо, что официант ещё не принёс напитки, иначе я бы от неожиданности пролил бы джин с тоником на модную кружевную скатерть.

— И чем займёшься? — спросил я.

— Буду работать с Сингхом с геологического. Он получил небольшой грант от — как это теперь называется? В общем, от той новой «оптимизированной» конторы, которая теперь вместо НАСА. Так вот, ему дали денег на изучение спутниковых фотографий. Мы должны будем попытаться разработать технологию обнаружения содержащих окаменелости залежей. Это в рамках подготовки к экспедиции на Марс.

— Если когда-нибудь на неё появятся деньги, — сказал я. — Но всё равно — ведь ты тем самым попадёшь в очередь на участие в миссии. Я слышал, что они подумывают взять с собой палеонтолога.

Он пренебрежительно махнул рукой.

— Слишком рано об этом думать. Кроме того, ты же знаешь этот анекдот: у канадцев комплекс неполноценности, потому что мы единственная страна, которой приходится регулярно увольнять своих астронавтов.

Я засмеялся, в основном, для того, чтобы скрыть зависть.

— Везёт же дуракам.

Кликс улыбнулся.

— Ага. Но теперь мы будем видеться гораздо чаще. Тэсс, чтобы думаешь о том, чтобы бросить Брэнди?

— Ха, ха, — сказал я.

Наш официант в галстуке-бабочке вернулся с напитками — уже упомянутым джином с тоником для меня, импортным белым вином для Кликса и минералкой с выжатым лаймом для Тэсс.

— Готовы заказывать? — спросил он с неопределённо-европейским акцентом, с которым говорят все официанты в ресторанах Эда.

— Давайте, заказывайте, — сказал я, — определюсь, пока до меня очередь дойдёт.

— Мадам?

— Пожалуйста, маленькая порция салата Цезарь и филе миньон в беконе, с кровью.

— Очень хорошо. Сэр?

— Для начала, — сказал Кликс, — французский луковый суп, и проследите, чтобы сыр был сварен. — Он взглянул на Тэсс. — И баранья отбивная.

Моё сердце ёкнуло. Интересно, знает ли он, что «отбивным барашком» я называю Тэсс? Я стараюсь не делать так на людях, но, возможно, проговариваюсь время от времени.

— А для вас, сэр? — спросил официант меня.

— Гммм…

— Ну давай же, Брэнди, — сказала Тэсс.

— Да, — сказал я. — Баранья отбивная звучит неплохо. Мне то же, что и ему.

* * *

— До завтра, доктор Теккерей.

— До завтра, Мария. Постарайтесь не промокнуть.