Конец эры

Я подошёл к месту, где оставил стазис-контейнер. Моё сердце ёкнуло — кучка синего желе исчезла. Если с ним что-то случилось, нам хана. Я начал лихорадочно озираться, но брахиатор уже стоял рядом со мной. К счастью, его многозрачковые глаза, по-видимому, были лучше, чем мои близорукие гляделки, приспособлены к поиску предметов в сумерках.

— Ах, — сказал он. Потом согнул ходильные конечности в том, что соответствовало колену, и приблизил туловище к земле. Я увидел, что на спине у него есть участок, свободный от кудрявого покрытия; там была видна грубая серая кожа с бугорчатой текстурой. Желе быстро вскарабкалось к этому участку и начало всасываться в тело брахиатора.

За короткое время, которое понадобилось хету на впитывание, я пришёл к выводу относительно брахиатора. Это не была разумная форма жизни. Скорее, это было марсианское одомашненное животное. Разумеется, в их родном мире у хетов были животные, которыми они пользовались как руками, глазами и транспортными средствами. Это, должно быть, одно из них. Давеча хет сказал, что они не являются индивидуумами. Интересно, эти два желейных комка, тот, что сидел в брахиаторе, и тот, что только что влез в него, они сольются в одну сущность? Я надеялся, что они не станут на нас злиться за убийство пахицефалозавра.

— Вы убили нашего пахицефалозавра, — тут же сказал брахиатор.

— Прошу прощения, — ответил я. — Мы не знали, что он занят. Мы лишь хотели изучить его физиологию. Прошу нас простить.

— Простить? — Речевое отверстие брахиатора дёрнулось, видимо, в какой-то мимической реакции. — Это всего лишь животное.

Я убил пахицефалозавра своими руками, но слова инопланетянина почему-то задели меня за живое.

— Мы не хотели его убивать, — сказал я. — Но мы многое поняли, изучая его внутренности.

— Конечно, — согласился хет своим чистым сопрано.

— Вы пришли забрать своего друга? — спросил я.

— Друга? — повторил брахиатор.

— Хета, который был в пахицефалозавре.

— Да, мы пришли забрать его. Когда он не вернулся с задания, мы стали его искать. Мы нашли разделанного динозавра и отметки на земле, оставленные, как мы догадались, транспортным средством, принадлежащим вам. Теперь мы видим, что вы не причинили хету вреда, но считаем, что поступили предосудительно… нет, предусмотрительно. — Всё это было сказано без паузы, на одном дыхании. Я пока не заметил дыхательного отверстия, но был уверен, что оно никак не связано со ртом. Брахиатор снова вернулся к костру, и мне пришлось бежать, чтобы поспеть за его великанской поступью.

Кликс был на ногах, с раскрытым ртом разглядывая брахиатора.

— Боже, вы и правда не отсюда, да? — медленно произнёс он.

— Да, — ответил хет; первый раз я услышал, как он произносит это слово коротко, не растягивая гласной.

Кликс указал на широкое туловище брахиатора.

— А эта штука, внутри которой вы сидите?..

— Транспортное средство. Не слишком подходящее для этой экосистемы — есть проблемы с извлечением питания из местной растительности, и солнце для него слишком яркое, но для некоторых видов деятельности оно незаменимо.

Кликс указал на огромную сферу в отдалении.

— А это один из ваших космических кораблей?

— Да.

— Он живой.

— Конечно.

— Великолепно. — Он покачал головой. — Я бы всё отдал, чтобы прокатиться на таком.

Сосисочные глаза брахиатора моргнули все разом — у каждого было одно веко, поднимающееся снизу.

— Катиться, — сказал он. — Передвигаться, вращаясь вокруг оси? Покидать общество, в котором вам не рады?

— Нет. Кататься. Совершать путешествие. Поездку. Прогулку.

— Ах, — сказал брахиатор. — Это мы можем.

— Правда? — Кликс чуть не запрыгал от радости.

— Так, придержите коней, — сказал я.

— Держать коней? Не смыкает.

— Кликс, мы не можем лететь на этой штуке.

— Это почему ещё?

— Ну, посмотри на него. Оно же, блин, живое. Нам придётся залезть ему внутрь.

— Если Иона сумел пережить кита, то я уж как-нибудь вытерплю живой космический корабль. Такое бывает раз в жизни.

Я тряхнул головой.

— Ты никогда не замечал, что тем, что бывает раз в жизни, часто жизнь и заканчивается? Я туда не полезу.

Кликс пожал плечами.

— Как хочешь. Но я попробую. — Он повернулся к брахиатору. — Мы можем сделать это сейчас?

— Наши дела здесь завершены. Сейчас можем.

Кликс вприпрыжку кинулся за брахиатором к серому языку-пандусу. Меня передёрнуло, когда он ступил на него, но, хотя поверхность и подалась немного под его ногами, она не была липкой или скользкой, как я опасался. Корабль продолжал дышать, медленно расширяясь и опадая. Кликс добрался до вершины пандуса прежде, чем я закричал ему вслед:

— Я тоже иду! Обожди меня!

И побежал вверх по языку в корабельную пасть.

Граничный слой

                         Он в себе
Обрёл своё пространство и создать
В себе из Рая — Ад и Рай из Ада
Он может.[20]

Джон Мильтон, английский поэт (1608–1674)